Болезнями убытками ссорами и между прочим трудом

Населилось воображение мальчика странными призраками; боязнь и тоска засели надолго, может быть навсегда, в душу. Он печально озирается вокруг и все видит в жизни вред, беду, все мечтает о той волшебной стороне, где нет зла, хлопот, печалей, где живет Милитриса Кирбитьевна, где так хорошо кормят и одевают даром…

Сказка не над одними детьми в Обломовке, но и над взрослыми до конца жизни сохраняет свою власть. Все в доме и в деревне, начиная от барина, жены его и до дюжего кузнеца Тараса, – все трепещут чего-то в темный вечер: всякое дерево превращается тогда в великана, всякий куст – в вертеп разбойников.

Стук ставни и завыванье ветра в трубе заставляли бледнеть и мужчин, и женщин, и детей. Никто в Крещенье не выйдет после десяти часов вечера один за ворота; всякий в ночь на Пасху побоится идти в конюшню, опасаясь застать там домового.

В Обломовке верили всему: и оборотням и мертвецам. Расскажут ли им, что копна сена разгуливала по полю, – они не задумаются и поверят; пропустит ли кто-нибудь слух, что вот это не баран, а что-то другое, или что такая-то Марфа или Степанида – ведьма, они будут бояться и барана и Марфы: им и в голову не придет спросить, отчего баран стал не бараном, а Марфа сделалась ведьмой, да еще накинутся и на того, кто бы вздумал усомниться в этом, – так сильна вера в чудесное в Обломовке!

Илья Ильич и увидит после, что просто устроен мир, что не встают мертвецы из могил, что великанов, как только они заведутся, тотчас сажают в балаган, и разбойников – в тюрьму; но если пропадает самая вера в призраки, то остается какой-то осадок страха и безотчетной тоски.

Узнал Илья Ильич, что нет бед от чудовищ, а какие есть – едва знает, и на каждом шагу все ждет чего-то страшного и боится. И теперь еще, оставшись в темной комнате или увидя покойника, он трепещет от зловещей, в детстве зароненной в душу тоски; смеясь над страхами своими поутру, он опять бледнеет вечером.

Далее Илья Ильич вдруг увидел себя мальчиком лет тринадцати или четырнадцати.

Он уж учился в селе Верхлёве, верстах в пяти от Обломовки, у тамошнего управляющего, немца Штольца, который завел небольшой пансион для детей окрестных дворян.

У него был свой сын, Андрей, почти одних лет с Обломовым, да еще отдали ему одного мальчика, который почти никогда не учился, а больше страдал золотухой, все детство проходил постоянно с завязанными глазами или ушами да плакал все втихомолку о том, что живет не у бабушки, а в чужом доме, среди злодеев, что вот его и приласкать-то некому, и никто любимого пирожка не испечет ему.

Кроме этих детей, других еще в пансионе пока не было.

Нечего делать, отец и мать посадили баловника Илюшу за книгу. Это стоило слез, воплей, капризов. Наконец отвезли.

Немец был человек дельный и строгий, как почти все немцы. Может быть, у него Илюша и успел бы выучиться чему-нибудь хорошенько, если б Обломовка была верстах в пятистах от Верхлёва. А то как выучиться? Обаяние обломовской атмосферы, образа жизни и привычек простиралось и на Верхлёво; ведь оно тоже было некогда Обломовкой; там, кроме дома Штольца, все дышало тою же первобытною ленью, простотою нравов, тишиною и неподвижностью.

Ум и сердце ребенка исполнились всех картин, сцен и нравов этого быта прежде, нежели он увидел первую книгу. А кто знает, как рано начинается развитие умственного зерна в детском мозгу? Как уследить за рождением в младенческой душе первых понятий и впечатлений?

Может быть, когда дитя еще едва выговаривало слова, а может быть, еще вовсе не выговаривало, даже не ходило, а только смотрело на все тем пристальным немым детским взглядом, который взрослые называют тупым, оно уж видело и угадывало значение и связь явлений окружающей его сферы, да только не признавалось в этом ни себе, ни другим.

Может быть, Илюша уж давно замечает и понимает, что говорят и делают при нем: как батюшка его, в плисовых панталонах, в коричневой суконной ваточной куртке, день-деньской только и знает, что ходит из угла в угол, заложив руки назад, нюхает табак и сморкается, а матушка переходит от кофе к чаю, от чая к обеду; что родитель и не вздумает никогда поверить, сколько копен скошено или сжато, и взыскать за упущение, а подай-ко ему не скоро носовой платок, он накричит о беспорядках и поставит вверх дном весь дом.

Может быть, детский ум его давно решил, что так, а не иначе следует жить, как живут около него взрослые. Да и как иначе прикажете решить ему? А как жили взрослые в Обломовке?

Делали ли они себе вопрос: зачем дана жизнь? Бог весть. И как отвечали на него? Вероятно, никак: это казалось им очень просто и ясно.

Не слыхивали они о так называемой многотрудной жизни, о людях, носящих томительные заботы в груди, снующих зачем-то из угла в угол по лицу земли или отдающих жизнь вечному, нескончаемому труду.

Плохо верили обломовцы и душевным тревогам; не принимали за жизнь круговорота вечных стремлений куда-то, к чему-то; боялись как огня увлечения страстей; и как в другом месте тело у людей быстро сгорало от волканической работы внутреннего, душевного огня, так душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле.

Не клеймила их жизнь, как других, ни преждевременными морщинами, ни нравственными разрушительными ударами и недугами.

Добрые люди понимали ее не иначе, как идеалом покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятными случайностями, как то: болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом.

Они сносили труд как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным.

Они никогда не смущали себя никакими туманными умственными или нравственными вопросами: оттого всегда и цвели здоровьем и весельем, оттого там жили долго; мужчины в сорок лет походили на юношей; старики не боролись с трудной, мучительной смертью, а, дожив до невозможности, умирали как будто украдкой, тихо застывая и незаметно испуская последний вздох. Оттого и говорят, что прежде был крепче народ.

Да, в самом деле крепче: прежде не торопились объяснять ребенку значения жизни и приготовлять его к ней, как к чему-то мудреному и нешуточному; не томили его над книгами, которые рождают в голове тьму вопросов, а вопросы гложут ум и сердце и сокращают жизнь.

Норма жизни была готова и преподана им родителями, а те приняли ее, тоже готовую, от дедушки, а дедушка от прадедушки, с заветом блюсти ее целость и неприкосновенность, как огонь Весты. Как что делалось при дедах и отцах, так делалось при отце Ильи Ильича, так, может быть, делается еще и теперь в Обломовке.

О чем же им было задумываться и чем волноваться, что узнавать, каких целей добиваться?

Ничего не нужно: жизнь, как покойная река, текла мимо их; им оставалось только сидеть на берегу этой реки и наблюдать неизбежные явления, которые по очереди, без зову, представали пред каждого из них.

И вот воображению спящего Ильи Ильича начали так же по очереди, как живые картины, открываться сначала три главные акта жизни, разыгрывавшиеся как в его семействе, так у родственников и знакомых: родины, свадьба, похороны.

Потом потянулась пестрая процессия веселых и печальных подразделений ее: крестин, именин, семейных праздников, заговенья, разговенья, шумных обедов, родственных съездов, приветствий, поздравлений, официальных слез и улыбок.

Все отправлялось с такою точностью, так важно и торжественно.

Ему представлялись даже знакомые лица и мины их при разных обрядах, их заботливость и суета. Дайте им какое хотите щекотливое сватовство, какую хотите торжественную свадьбу или именины – справят по всем правилам, без малейшего упущения. Кого где посадить, что и как подать, кому с кем ехать в церемонии, примету ли соблюсти – во всем этом никто никогда не делал ни малейшей ошибки в Обломовке.

Ребенка ли выходить не сумеют там? Стоит только взглянуть, каких розовых и увесистых купидонов носят и водят за собой тамошние матери. Они на том стоят, чтоб дети были толстенькие, беленькие и здоровенькие.

Источник

Но вот в чем главная беда: он и вообще жизни не умел осмыслить для себя. В Обломовке никто не задавал себе вопроса: зачем жизнь, что она такое, какой ее смысл и назначение? Обломовцы очень просто понимали ее, «как идеал покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятными случайностями, как-то: болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом. Они сносили труд, как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным». Точно так относился к жизни и Илья Ильич. Идеал счастья, нарисованный им Штольцу, заключался не в чем другом, как в сытной жизни, — с оранжереями, парниками, поездками с самоваром в рощу и т.п., — в халате, в крепком сне да для промежуточного отдыха — в идиллических* прогулках с кроткою, но дебелою женою и в созерцании того, как крестьяне работают. Рассудок Обломова так успел с детства сложиться, что даже в самом отвлеченном рассуждении, в самой утопической теории имел способность останавливаться на данном моменте и затем не выходить из этого status quo**, несмотря ни на какие убеждения. Рисуя идеал своего блаженства, Илья Ильич не думал спросить себя о внутреннем смысле его, не думал утвердить его законность и правду, не задал себе вопроса: откуда будут браться эти оранжереи и парники, кто их станет поддерживать и с какой стати будет он ими пользоваться?.. Не задавая себе подобных вопросов, не разъясняя своих отношений к миру и к обществу, Обломов, разумеется, не мог осмыслить своей жизни и потому тяготился и скучал от всего, что ему приходилось делать. Служил он — и не мог понять, зачем это бумаги пишутся; не понявши же, ничего лучше не нашел, как выйти в отставку и ничего не писать. Учился он — и не знал, к чему может послужить ему наука; не узнавши этого, он решился сложить книги в угол и равнодушно смотреть, как их покрывает пыль. Выезжал он в общество — и не умел себе объяснить, зачем люди в гости ходят; не объяснивши, он бросил все свои знакомства и стал по целым дням лежать у себя на диване. Сходился он с женщинами, но подумал: однако, чего же от них ожидать и добиваться? Подумавши же, не решил вопроса и стал избегать женщин… Все ему наскучило и опостылело, и он лежал на боку, с полным, сознательным презрением к «муравьиной работе людей», убивающихся и суетящихся бог весть из-за чего…

______________

* Идиллия (с греч.) — стихотворение, повествующее о безмятежной, простой жизни на лоне природы, в переносном смысле — мирное, счастливое существование.

** Статус кво (с лат.) — существующее, неизменное состояние.

Дойдя до этой точки в объяснении характера Обломова, мы находим уместным обратиться к литературной параллели, о которой упомянули выше. Предыдущие соображения привели нас к тому заключению, что Обломов не есть существо, от природы совершенно лишенное способности произвольного движения. Его лень и апатия есть создание воспитания и окружающих обстоятельств. Главное здесь не Обломов, а обломовщина. Он бы, может быть, стал даже и работать, если бы нашел дело по себе; но для этого, конечно, ему надо было развиться несколько под другими условиями, нежели под какими он развился. В настоящем же своем положении он не мог нигде найти себе дела по душе, потому что вообще не понимал смысла жизни и не мог дойти до разумного воззрения на свои отношения к другим. Здесь-то он и подает нам повод к сравнению с прежними типами лучших наших писателей. Давно уже замечено, что все герои замечательнейших русских повестей и романов страдают оттого, что не видят цели в жизни и не находят себе приличной деятельности. Вследствие того они чувствуют скуку и отвращение от всякого дела, в чем представляют разительное сходство с Обломовым.

Источник

Ñòðàíèöû:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98

Êîãäà íÿíüêà ìðà÷íî ïîâòîðÿëà ñëîâà ìåäâåäÿ: «Ñêðèïè, ñêðèïè, íîãà ëèïîâàÿ; ÿ ïî ñåëàì øåë, ïî äåðåâíå øåë, âñå áàáû ñïÿò, îäíà áàáà íå ñïèò, íà ìîåé øêóðå ñèäèò, ìîå ìÿñî âàðèò, ìîþ øåðñòêó ïðÿäåò» è ò.ä.; êîãäà ìåäâåäü âõîäèë íàêîíåö â èçáó è ãîòîâèëñÿ ñõâàòèòü ïîõèòèòåëÿ ñâîåé íîãè, ðåáåíîê íå âûäåðæèâàë: îí ñ òðåïåòîì è âèçãîì áðîñàëñÿ íà ðóêè ê íÿíå; ó íåãî áðûçæóò ñëåçû èñïóãà, è âìåñòå õîõî÷åò îí îò ðàäîñòè, ÷òî îí íå â êîãòÿõ ó çâåðÿ, à íà ëåæàíêå, ïîäëå íÿíè.

Çàñåëèëîñü âîîáðàæåíèå ìàëü÷èêà ñòðàííûìè ïðèçðàêàìè; áîÿçíü è òîñêà çàñåëè íàäîëãî, ìîæåò áûòü íàâñåãäà, â äóøó. Îí ïå÷àëüíî îçèðàåòñÿ âîêðóã è âñå âèäèò â æèçíè âðåä, áåäó, âñå ìå÷òàåò î òîé âîëøåáíîé ñòîðîíå, ãäå íåò çëà, õëîïîò, ïå÷àëåé, ãäå æèâåò Ìèëèòðèñà Êèðáèòüåâíà, ãäå òàê õîðîøî êîðìÿò è îäåâàþò äàðîì…

Ñêàçêà íå íàä îäíèìè äåòüìè â Îáëîìîâêå, íî è íàä âçðîñëûìè äî êîíöà æèçíè ñîõðàíÿåò ñâîþ âëàñòü. Âñå â äîìå è â äåðåâíå, íà÷èíàÿ îò áàðèíà, æåíû åãî è äî äþæåãî êóçíåöà Òàðàñà, — âñå òðåïåùóò ÷åãî-òî â òåìíûé âå÷åð: âñÿêîå äåðåâî ïðåâðàùàåòñÿ òîãäà â âåëèêàíà, âñÿêèé êóñò — â âåðòåï ðàçáîéíèêîâ.

Ñòóê ñòàâíè è çàâûâàíüå âåòðà â òðóáå çàñòàâëÿëè áëåäíåòü è ìóæ÷èí, è æåíùèí, è äåòåé. Íèêòî â êðåùåíüå íå âûéäåò ïîñëå äåñÿòè ÷àñîâ âå÷åðà îäèí çà âîðîòà; âñÿêèé â íî÷ü íà ïàñõó ïîáîèòñÿ èäòè â êîíþøíþ, îïàñàÿñü çàñòàòü òàì äîìîâîãî.

Â Îáëîìîâêå âåðèëè âñåìó: è îáîðîòíÿì è ìåðòâåöàì. Ðàññêàæóò ëè èì, ÷òî êîïíà ñåíà ðàçãóëèâàëà ïî ïîëþ, — îíè íå çàäóìàþòñÿ è ïîâåðÿò; ïðîïóñòèò ëè êòî-íèáóäü ñëóõ, ÷òî âîò ýòî íå áàðàí, à ÷òî-òî äðóãîå, èëè ÷òî òàêàÿ-òî Ìàðôà èëè Ñòåïàíèäà — âåäüìà, îíè áóäóò áîÿòüñÿ è áàðàíà è Ìàðôû: èì è â ãîëîâó íå ïðèäåò ñïðîñèòü, îò÷åãî áàðàí ñòàë íå áàðàíîì, à Ìàðôà ñäåëàëàñü âåäüìîé, äà åùå íàêèíóòñÿ è íà òîãî, êòî áû âçäóìàë óñîìíèòüñÿ â ýòîì, — òàê ñèëüíà âåðà â ÷óäåñíîå â Îáëîìîâêå!

Èëüÿ Èëüè÷ è óâèäèò ïîñëå, ÷òî ïðîñòî óñòðîåí ìèð, ÷òî íå âñòàþò ìåðòâåöû èç ìîãèë, ÷òî âåëèêàíîâ, êàê òîëüêî îíè çàâåäóòñÿ, òîò÷àñ ñàæàþò â áàëàãàí, è ðàçáîéíèêîâ — â òþðüìó; íî åñëè ïðîïàäàåò ñàìàÿ âåðà â ïðèçðàêè, òî îñòàåòñÿ êàêîé-òî îñàäîê ñòðàõà è áåçîò÷åòíîé òîñêè.

Óçíàë Èëüÿ Èëüè÷, ÷òî íåò áåä îò ÷óäîâèù, à êàêèå åñòü — åäâà çíàåò, è íà êàæäîì øàãó âñå æäåò ÷åãî-òî ñòðàøíîãî è áîèòñÿ. È òåïåðü åùå, îñòàâøèñü â òåìíîé êîìíàòå èëè óâèäÿ ïîêîéíèêà, îí òðåïåùåò îò çëîâåùåé, â äåòñòâå çàðîíåííîé â äóøó òîñêè; ñìåÿñü íàä ñòðàõàìè ñâîèìè ïîóòðó, îí îïÿòü áëåäíååò âå÷åðîì.

Äàëåå Èëüÿ Èëüè÷ âäðóã óâèäåë ñåáÿ ìàëü÷èêîì ëåò òðèíàäöàòè èëè ÷åòûðíàäöàòè.

Îí óæ ó÷èëñÿ â ñåëå Âåðõëåâå, âåðñòàõ â ïÿòè îò Îáëîìîâêè, ó òàìîøíåãî óïðàâëÿþùåãî, íåìöà Øòîëüöà, êîòîðûé çàâåë íåáîëüøîé ïàíñèîí äëÿ äåòåé îêðåñòíûõ äâîðÿí.

Ó íåãî áûë ñâîé ñûí, Àíäðåé, ïî÷òè îäíèõ ëåò ñ Îáëîìîâûì, äà åùå îòäàëè åìó îäíîãî ìàëü÷èêà, êîòîðûé ïî÷òè íèêîãäà íå ó÷èëñÿ, à áîëüøå ñòðàäàë çîëîòóõîé, âñå äåòñòâî ïðîõîäèë ïîñòîÿííî ñ çàâÿçàííûìè ãëàçàìè èëè óøàìè äà ïëàêàë âñå âòèõîìîëêó î òîì, ÷òî æèâåò íå ó áàáóøêè, à â ÷óæîì äîìå, ñðåäè çëîäååâ, ÷òî âîò åãî è ïðèëàñêàòü-òî íåêîìó è íèêòî ëþáèìîãî ïèðîæêà íå èñïå÷åò åìó.

Êðîìå ýòèõ äåòåé, äðóãèõ åùå â ïàíñèîíå ïîêà íå áûëî.

Íå÷åãî äåëàòü, îòåö è ìàòü ïîñàäèëè áàëîâíèêà Èëþøó çà êíèãó. Ýòî ñòîèëî ñëåç, âîïëåé, êàïðèçîâ. Íàêîíåö îòâåçëè.

Íåìåö áûë ÷åëîâåê äåëüíûé è ñòðîãèé, êàê ïî÷òè âñå íåìöû. Ìîæåò áûòü, ó íåãî Èëþøà è óñïåë áû âûó÷èòüñÿ ÷åìó-íèáóäü õîðîøåíüêî, åñëè á Îáëîìîâêà áûëà âåðñòàõ â ïÿòèñòàõ îò Âåðõëåâà. À òî êàê âûó÷èòüñÿ? Îáàÿíèå îáëîìîâñêîé àòìîñôåðû, îáðàçà æèçíè è ïðèâû÷åê ïðîñòèðàëîñü è íà Âåðõëåâî; âåäü îíî òîæå áûëî íåêîãäà Îáëîìîâêîé; òàì, êðîìå äîìà Øòîëüöà, âñå äûøàëî òîþ æå ïåðâîáûòíîþ ëåíüþ, ïðîñòîòîþ íðàâîâ, òèøèíîþ è íåïîäâèæíîñòüþ.

Óì è ñåðäöå ðåáåíêà èñïîëíèëèñü âñåõ êàðòèí, ñöåí è íðàâîâ ýòîãî áûòà ïðåæäå, íåæåëè îí óâèäåë ïåðâóþ êíèãó. À êòî çíàåò, êàê ðàíî íà÷èíàåòñÿ ðàçâèòèå óìñòâåííîãî çåðíà â äåòñêîì ìîçãó? Êàê óñëåäèòü çà ðîæäåíèåì â ìëàäåí÷åñêîé äóøå ïåðâûõ ïîíÿòèé è âïå÷àòëåíèé?

Ìîæåò áûòü, êîãäà äèòÿ åùå åäâà âûãîâàðèâàëî ñëîâà, à ìîæåò áûòü, åùå âîâñå íå âûãîâàðèâàëî, äàæå íå õîäèëî, à òîëüêî ñìîòðåëî íà âñå òåì ïðèñòàëüíûì íåìûì äåòñêèì âçãëÿäîì, êîòîðûé âçðîñëûå íàçûâàþò òóïûì, îíî óæ âèäåëî è óãàäûâàëî çíà÷åíèå è ñâÿçü ÿâëåíèé îêðóæàþùåé åãî ñôåðû, äà òîëüêî íå ïðèçíàâàëîñü â ýòîì íè ñåáå, íè äðóãèì.

Ìîæåò áûòü, Èëþøà óæ äàâíî çàìå÷àåò è ïîíèìàåò, ÷òî ãîâîðÿò è äåëàþò ïðè íåì: êàê áàòþøêà åãî, â ïëèñîâûõ ïàíòàëîíàõ, â êîðè÷íåâîé ñóêîííîé âàòî÷íîé êóðòêå, äåíü-äåíüñêîé òîëüêî è çíàåò, ÷òî õîäèò èç óãëà â óãîë, çàëîæèâ ðóêè íàçàä, íþõàåò òàáàê è ñìîðêàåòñÿ, à ìàòóøêà ïåðåõîäèò îò êîôå ê ÷àþ, îò ÷àÿ ê îáåäó; ÷òî ðîäèòåëü è íå âçäóìàåò íèêîãäà ïîâåðèòü, ñêîëüêî êîïåí ñêîøåíî èëè ñæàòî, è âçûñêàòü çà óïóùåíèå, à ïîäàéêà åìó íå ñêîðî íîñîâîé ïëàòîê, îí íàêðè÷èò î áåñïîðÿäêàõ è ïîñòàâèò ââåðõ äíîì âåñü äîì.

Ìîæåò áûòü, äåòñêèé óì åãî äàâíî ðåøèë, ÷òî òàê, à íå èíà÷å ñëåäóåò æèòü, êàê æèâóò îêîëî íåãî âçðîñëûå. Äà è êàê èíà÷å ïðèêàæåòå ðåøèòü åìó? À êàê æèëè âçðîñëûå â Îáëîìîâêå?

Äåëàëè ëè îíè ñåáå âîïðîñ: çà÷åì äàíà æèçíü? Áîã âåñòü. È êàê îòâå÷àëè íà íåãî? Âåðîÿòíî, íèêàê: ýòî êàçàëîñü èì î÷åíü ïðîñòî è ÿñíî.

Íå ñëûõèâàëè îíè î òàê íàçûâàåìîé ìíîãîòðóäíîé æèçíè, î ëþäÿõ, íîñÿùèõ òîìèòåëüíûå çàáîòû â ãðóäè, ñíóþùèõ çà÷åì-òî èç óãëà â óãîë ïî ëèöó çåìëè èëè îòäàþùèõ æèçíü âå÷íîìó, íåñêîí÷àåìîìó òðóäó.

Ïëîõî âåðèëè îáëîìîâöû è äóøåâíûì òðåâîãàì; íå ïðèíèìàëè çà æèçíü êðóãîâîðîòà âå÷íûõ ñòðåìëåíèé êóäà-òî, ê ÷åìó-òî; áîÿëèñü, êàê îãíÿ, óâëå÷åíèÿ ñòðàñòåé; è êàê â äðóãîì ìåñòå òåëî ó ëþäåé áûñòðî ñãîðàëî îò âóëêàíè÷åñêîé ðàáîòû âíóòðåííåãî, äóøåâíîãî îãíÿ, òàê äóøà îáëîìîâöåâ ìèðíî, áåç ïîìåõè óòîïàëà â ìÿãêîì òåëå.

Íå êëåéìèëà èõ æèçíü, êàê äðóãèõ, íè ïðåæäåâðåìåííûìè ìîðùèíàìè, íè íðàâñòâåííûìè ðàçðóøèòåëüíûìè óäàðàìè è íåäóãàìè.

Äîáðûå ëþäè ïîíèìàëè åå íå èíà÷å, êàê èäåàëîì ïîêîÿ è áåçäåéñòâèÿ, íàðóøàåìîãî ïî âðåìåíàì ðàçíûìè íåïðèÿòíûìè ñëó÷àéíîñòÿìè, êàê-òî:

áîëåçíÿìè, óáûòêàìè, ññîðàìè è ìåæäó ïðî÷èì òðóäîì.

Îíè ñíîñèëè òðóä êàê íàêàçàíèå, íàëîæåííîå åùå íà ïðàîòöåâ íàøèõ, íî ëþáèòü íå ìîãëè, è ãäå áûë ñëó÷àé, âñåãäà îò íåãî èçáàâëÿëèñü, íàõîäÿ ýòî âîçìîæíûì è äîëæíûì.

Îíè íèêîãäà íå ñìóùàëè ñåáÿ íèêàêèìè òóìàííûìè óìñòâåííûìè èëè íðàâñòâåííûìè âîïðîñàìè; îòòîãî âñåãäà è öâåëè çäîðîâüåì è âåñåëüåì, îòòîãî òàì æèëè äîëãî; ìóæ÷èíû â ñîðîê ëåò ïîõîäèëè íà þíîøåé; ñòàðèêè íå áîðîëèñü ñ òðóäíîé, ìó÷èòåëüíîé ñìåðòüþ. à, äîæèâ äî íåâîçìîæíîñòè, óìèðàëè êàê áóäòî óêðàäêîé, òèõî çàñòûâàÿ è íåçàìåòíî èñïóñêàÿ ïîñëåäíèé âçäîõ. Îòòîãî è ãîâîðÿò, ÷òî ïðåæäå áûë êðåï÷å íàðîä.

Äà, â ñàìîì äåëå êðåï÷å: ïðåæäå íå òîðîïèëèñü îáúÿñíÿòü ðåáåíêó çíà÷åíèÿ æèçíè è ïðèãîòîâëÿòü åãî ê íåé, êàê ê ÷åìó-òî ìóäðåíîìó è íåøóòî÷íîìó; íå òîìèëè åãî íàä êíèãàìè, êîòîðûå ðîæäàþò â ãîëîâå òüìó âîïðîñîâ, à âîïðîñû ãëîæóò óì è ñåðäöå è ñîêðàùàþò æèçíü.

Íîðìà æèçíè áûëà ãîòîâà è ïðåïîäàíà èì ðîäèòåëÿìè, à òå ïðèíÿëè åå, òîæå ãîòîâóþ, îò äåäóøêè, à äåäóøêà îò ïðàäåäóøêè, ñ çàâåòîì áëþñòè åå öåëîñòü è íåïðèêîñíîâåííîñòü, êàê îãîíü Âåñòû. Êàê ÷òî äåëàëîñü ïðè äåäàõ è îòöàõ, òàê äåëàëîñü ïðè îòöå Èëüè Èëüè÷à, òàê, ìîæåò áûòü, äåëàåòñÿ åùå è òåïåðü â Îáëîìîâêå.

Î ÷åì æå èì áûëî çàäóìûâàòüñÿ è ÷åì âîëíîâàòüñÿ, ÷òî óçíàâàòü, êàêèõ öåëåé äîáèâàòüñÿ?

Íè÷åãî íå íóæíî: æèçíü, êàê ïîêîéíàÿ ðåêà, òåêëà ìèìî èõ; èì îñòàâàëîñü òîëüêî ñèäåòü íà áåðåãó ýòîé ðåêè è íàáëþäàòü íåèçáåæíûå ÿâëåíèÿ, êîòîðûå ïî î÷åðåäè, áåç çîâó, ïðåäñòàâàëè ïðåä êàæäîãî èç íèõ.

È âîò âîîáðàæåíèþ ñïÿùåãî Èëüè Èëüè÷à íà÷àëè òàê æå ïî î÷åðåäè, êàê æèâûå êàðòèíû, îòêðûâàòüñÿ ñíà÷àëà òðè ãëàâíûå àêòà æèçíè, ðàçûãðûâàâøèåñÿ êàê â åãî ñåìåéñòâå, òàê ó ðîäñòâåííèêîâ è çíàêîìûõ: ðîäÈíû, ñâàäüáà, ïîõîðîíû.

Ïîòîì ïîòÿíóëàñü ïåñòðàÿ ïðîöåññèÿ âåñåëûõ è ïå÷àëüíûõ ïîäðàçäåëåíèé åå: êðåñòèí, èìåíèí, ñåìåéíûõ ïðàçäíèêîâ, çàãîâåíüÿ, ðàçãîâåíüÿ, øóìíûõ îáåäîâ, ðîäñòâåííûõ ñúåçäîâ, ïðèâåòñòâèé, ïîçäðàâëåíèé, îôèöèàëüíûõ ñëåç è óëûáîê.

Âñå îòïðàâëÿëîñü ñ òàêîþ òî÷íîñòüþ, òàê âàæíî è òîðæåñòâåííî.

Åìó ïðåäñòàâëÿëèñü äàæå çíàêîìûå ëèöà è ìèíû èõ ïðè ðàçíûõ îáðÿäàõ, èõ çàáîòëèâîñòü è ñóåòà. Äàéòå èì êàêîå õîòèòå ùåêîòëèâîå ñâàòîâñòâî, êàêóþ õîòèòå òîðæåñòâåííóþ ñâàäüáó èëè èìåíèíû — ñïðàâÿò ïî âñåì ïðàâèëàì, áåç ìàëåéøåãî óïóùåíèÿ. Êîãî ãäå ïîñàäèòü, ÷òî è êàê ïîäàòü, êîìó ñ êåì åõàòü â öåðåìîíèè, ïðèìåòó ëè ñîáëþñòè — âî âñåì ýòîì íèêòî íèêîãäà íå äåëàë íè ìàëåéøåé îøèáêè â Îáëîìîâêå.

Ðåáåíêà ëè âûõîäèòü íå ñóìåþò òàì? Ñòîèò òîëüêî âçãëÿíóòü, êàêèõ ðîçîâûõ è óâåñèñòûõ êóïèäîíîâ íîñÿò è âîäÿò çà ñîáîé òàìîøíèå ìàòåðè. Îíè íà òîì ñòîÿò, ÷òîá äåòè áûëè òîëñòåíüêèå, áåëåíüêèå è çäîðîâåíüêèå.

Îíè îòñòóïÿòñÿ îò âåñíû, çíàòü åå íå çàõîòÿò, åñëè íå èñïåêóò â íà÷àëå åå æàâîðîíêà. Êàê èì íå çíàòü è íå èñïîëíÿòü ýòîãî?

Òóò âñÿ èõ æèçíü è íàóêà, òóò âñå èõ ñêîðáè è ðàäîñòè: îòòîãî îíè è ãîíÿò îò ñåáÿ âñÿêóþ äðóãóþ çàáîòó è ïå÷àëü è íå çíàþò äðóãèõ ðàäîñòåé; æèçíü èõ êèøåëà èñêëþ÷èòåëüíî ýòèìè êîðåííûìè è íåèçáåæíûìè ñîáûòèÿìè, êîòîðûå è çàäàâàëè áåñêîíå÷íóþ ïèùó èõ óìó è ñåðäöó.

Îíè ñ áüþùèìñÿ îò âîëíåíèÿ ñåðäöåì îæèäàëè îáðÿäà, ïèðà, öåðåìîíèè, à ïîòîì, îêðåñòèâ, æåíèâ èëè ïîõîðîíèâ ÷åëîâåêà, çàáûâàëè ñàìîãî ÷åëîâåêà è åãî ñóäüáó è ïîãðóæàëèñü â îáû÷íóþ àïàòèþ, èç êîòîðîé âûâîäèë èõ íîâûé òàêîé æå ñëó÷àé — èìåíèíû, ñâàäüáà è ò.ï.

Êàê òîëüêî ðîæäàëñÿ ðåáåíîê, ïåðâîþ çàáîòîþ ðîäèòåëåé áûëî êàê ìîæíî òî÷íåå, áåç ìàëåéøèõ óïóùåíèé, ñïðàâèòü íàä íèì âñå òðåáóåìûå ïðèëè÷èåì îáðÿäû, òî åñòü çàäàòü ïîñëå êðåñòèí ïèð; çàòåì íà÷èíàëîñü çàáîòëèâîå óõàæèâàíüå çà íèì.

Ñêà÷àòü ïîëíûé òåêñò (971 Êá)
Ïåðåéòè íà ñòðàíèöó àâòîðà

Источник