Душевная болезнь наполеона из палаты 6

Наши дни: жил-был доктор, числился заведующим психиатрической лечебницей, но смысла в труде на благо больных не видел, ибо «все равно все умрем»; единственный интерес в окружающем он нашел в разговорах с одним пациентом, постепенно все сильнее изолировался от общества и в конце концов угодил на соседнюю, рядом со своим собеседником, койку, где встретил удар, а потом и смерть.
Такова канва сюжета. Быть может, вы помните историю эту со школьных лет. В любом случае, название чеховского рассказа давно стало метафорой. Мы говорим «Палата номер шесть» в каждом случае, когда сталкиваемся с необъяснимым в российской жизни, с тем, что не поддается никакой логике. А такого, все знают, чрезмерно много на всех уровнях; качество этого нелогичного иной раз таково, что приобретает черты художественные, художественного безумия. Тогда мы восклицаем: абсурд! — и отчасти даже невольно восхищаемся мощью и красотой маразма.

Образ настолько силен, что журналистам и гостям, например, больницы имени Кащенко в Ленинградской области, где мне довелось побывать недавно, на отделении хроников – то есть, очень тяжелом, – просто показывают дверь с такой табличкой (к радости телеоператоров и фотографов). А кому повезет, дозволяют заглянуть палату №6, отперев дверь ключом. Смешно звучит, но мне повезло, там стояли две заправленные койки и два узких шкафа; стало понятно: комната — экспонат.
Не удивляйтесь: лечебница образцово-показательная и, по видимости, реально хорошая, а главврач – просто удивительный человек: русский интеллигент, европейский интеллектуал и блестящий менеджер в одном лице. Он занят, среди прочего, попытками улучшения психиатрической помощи в целом по стране, а потому в его клинике визитеры чуть ли не ежедневны. Его рассказ об истории отечественной и мировой психиатрии, о шизофренической болезни как таковой, о нынешнем состоянии дел, о взглядах на болезнь, здоровье и, так сказать, божественном предназначении людей «не от мира сего» меня, например, сильно впечатлил.

Подробнее об этом, надеюсь, доведется рассказать, когда выйдет в прокат замечательная картина «Сумасшедшая помощь» Бориса Хлебникова. А пока отмечу, что Чехов писал свой рассказ в 1892 году, когда идеи гуманистической психиатрии еще только зрели, а до внедрения их зачатков в жизнь упомянутым доктором Кащенко в одной отдельно взятой больничке Нижегородского земства оставалось семь лет.
Будучи не только русским человеком, но и практикующим врачом, Чехов прекрасно знал, разумеется, состояние и реальных дел, и воззрений. Не он же выдумал известную неразличимость (в некоторых случаях) здоровых и нездоровых, как и человеческую склонность обзывать больными («на всю голову») всех, кто не такой, как мы. Впрочем, уже прогресс: совсем недавно — в средние века — таких отправляли на костер, считая их колдунам и ведьмами.

Если вы перечитаете рассказ (только сделайте это после просмотра картины), то увидите: гениальность писателя Чехова в том, что он, найдя образ «Палаты №6», сделал его метафорой вовсе не мира душевнобольных, но мира, так сказать, душевно состоятельных. Он говорит почти исключительно о здоровых людях – по сути, это герои,
допустим, «Ревизора» (заведующий богоугодным заведением, почтмейстер, городской голова и другие), только теперь они рассматриваются в сравнении не с заезжим вертопрахом, а рядом с человеком, который случайно стал думать, как мог, о прочитанном и заблудился в своих соображениях.
Чехов замечательно показывает, почему Рагин плохо кончил, — был слаб духом, не имел ни совести, ни воображения, ни желания трудиться. Диагноз Чехова (а рассказ ведется от лица автора) беспощаден: Рагин профукал свою жизнь сам, наделав много зла своим бездействием. Удар хватил его от вспышки осознания собственной, пусть и невольной, жестокости к другим.

Фильм Шахназарова (при участии Александра Горновского) по его и Александра Бородянского сценарию был задуман, как рассказывает Карен Георгиевич в разных интервью, двадцать лет назад. 1988-й, еще советская власть, но началось то, что назовут перестройкой. Уже упала цензура, наступила гласность, и можно помыслить себе проект, где о нашем недавнем прошлом будет сказано: дурдом. Полагаю, речь могла пойти именно о недавнем прошлом – настоящее обманывало тогда многих; впрочем, хорошо бы прочитать первый вариант сценария, чтобы убедиться. И чтобы узнать, в какой степени уже тогда придумана очень удачная форма повествования — якобы микс телеинтервью.
Но дело не в иллюзиях конца 80-х, а в том, что «наши люди» склонны обвинять в несовершенстве жизни в первую очередь и почти исключительно обстоятельства, а не себя. И вот тут коренное отличие фильма от рассказа. Мне кажется, вслед за авторами мы однозначно симпатизируем доктору Рагину, которого «пробирает действительность». Владимир Ильин, по обыкновению, превосходен. Его горьчащий талант обычно употреблялся режиссерами для создания образов людей добросердечных, согласных со своей обыденной жизнью и простым служением, не замечающих ее тупизны, а тут мы чувствуем, как тужится  Рагин хоть что-то понять, да не находит самого простого ключика: спасение лежит не в плоскости размышлений, а в плоскости деяний.

Мы, так сказать, знаем, что в России философия всегда сильнее поступка, тем более что и сами умствования наши не деятельны (Гамлет сомневался, но поступки совершал — провоцировал, извините, кровавый экшн), это знание прикрывает нашу душевную и духовную лень, не говоря уж о физической. Когда в 1979 году Никита Михалков выпустил свой фильм «Несколько дней из жизни Обломова», то – помню очень хорошо – общество было шокировано нешкольной трактовкой Обломова и Штольца. Барин-ленивец представал носителем традиционных русских ценностей, а рабочий человек Штольц – совершенно чуждым нашей традиции немцем. И автор не остался в рамках констатации, его симпатии были отданы Обломову.
Так и тут. Шахназаров (не случайно он вслед за старшим товарищем мечтал снимать Мастроянни – как раз в роли доктора Андрея Ефимовича Рагина; трудно себе представить эту «коммерцию», хорошо, что она не удалась) противопоставляет Рагина Хоботову. Человека с угнетенными бесполезным чтением и внутренним самомнением глазами – человеку с  пустым взором: один мыслит – другой хам; с хамом мы идентифицироваться не хотим. С третьей стороны, есть Громов – еще один вариант российского мыслителя, олицетворяет твердое убеждение: на Руси (самый) умный окажется за решеткой всенепременно; вот и еще одна объективная причина и нашего личного бездействия, и симпатии к Рагину. В целом фильм чрезвычайно удобен зрителю, а потому впечатление оставляет тяжелое, но не мрачное.

Тем более, что он весьма хорошо сделан. Хочется только нахваливать. Текст максимально сохранен, что работает на остранение – то есть, тоже в тему. Актеры играют замечательно: кроме Ильина, это Евгений Стычкин – Хоботов, и  Алексей Вертков – Громов, и Александр Панкратов-Черный – почтмейстер Михаил Аверьяныч, и  Владимир Соловьев – Никита; эпизодники все колоритны. Превосходно показано безумие Москвы; сцена в высоком кабинете просто виртуозна. Финал уводит словно в иное измерение, не стану рассказывать — предупреждать ваш интерес. Остроумна сама драматургия, «вынутая» из прозы.
Словом, среди всех последних экранизаций отечественной классики работа Шахназарова представляется наиболее удачной. Мы подробно обсуждали его фильмы полтора года назад, когда вышла «Исчезнувшая империя»; получается, что «Палата №6» — второй, после «Дня полнолуния» (1998), свободный от ориентации на массовое восприятие фильм режиссера. И он опять выиграл, причем гораздо больше, чем десять лет назад. Одного жаль: новая картина пройдет по экранам незаметно. Не сочтите за кощунство ни в чем, я бы поставила ее в прайм-тайм в каком-нибудь привычном репортерском цикле – о том, как доктор психушки, прости господи, крышей съехал, и назавтра о Рагине, Громове и Хоботове говорила бы вся страна.

Люди сочли бы историю реальной. Это впечатление тщательно выстроено. Рассказ, как уже говорилось, переведен в повествование от имени действующих лиц, автор скрылся за ними, он почти не высовывается, разве что в самом начале. Прием известен под именем «псевдо-документальность», и он действительно работает на достоверность изображения, хотя все мы давно прекрасно знаем, как чудесно врет не только документалистика, не только телевидение, но и сама камера.
Эта сугубая «реалистичность» в игровом кино выстраивается супер-тщательно, и тут Карен Шахназаров вместе с оператором Александром Кузнецовым (известен профессионалам и аналогичными, «под документ», игровыми картинами, и собственно неигровыми) и художником-профи Людмилой Кусаковой демонстрируют очень большое мастерство, особенно ценное ненатужностью своей.
Кроме того, авторы применяют безотказный прием: включают в картину интервью еще более высокой степени достоверности – то есть, актеров-непрофессионалов. И непрофессионалов как таковых на фоне. Разумеется, ничего поразительного, как и в том, что съемка велась в реальной лечебнице. Впервые кадры с душевнобольными появились в игровом кино, насколько мне известно, в «Днях затмения» Александра Сокурова (1987) – тогда они обжигали. Документальное интервьюирование актеров и неактеров возникло, мне кажется, еще раньше — в «Пацанах» Динары Асановой (1983).

Шахназаров, в соответствии с материалом и своей задачей, совмещает оба приема, достигая большей достоверности, большей глубины содержания. А главное, именно так он задает и развивает ту идею, о которой мы и говорили: идею фактической неотличимости больных от здоровых.
Однако не надо думать, что здесь уже дно замысла. В конце фильма, когда Рагина уже после удара — в состоянии послеинсультном («Ну все, больше его тут нет!»), больница празднует Новый год и Рождество. К пациентам мужского пола приводят… нет, не звучит «женщин», а – «второе отделение» приводят. Входят женщины – такие же, как мужчины, мягко говоря, негламурные. А потому, кстати, и такие все разные.

И вот объявлен танец, и после небольшой паузы образуются пары – очень четко видно, что совершенно правильные пары. Несчастному Рагину, которого нам жаль особенно, режиссер дает замечательную девушку – воплощение вековой русской народной красоты; мы видели ее в гробу в начале фильма. Музыка Евгения Кадимского точна, от нее щемит где-то в груди; они танцуют – может быть, уже в раю? И тут уже кто болен/кто здоров — совершенно неважно.

Где посмотреть фильм «Палата №6» в Краснодаре?