Если бы я знал течение каждой болезни
Курить или дышать полной грудью — выбор за вами
ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких) — хроническое воспалительное заболевание дыхательной системы, возникающее под воздействием различных экологических факторов, главным из которых является курение. Заболевание характеризуется неуклонным прогрессированием и постепенным снижением функции легких с развитием хронической дыхательной недостаточности.
История болезни И. К. Спижарного
Только через грустный опыт отстаивается золотой фонд медицины…
Н.М. Амосов
Иван Константинович Спижарный был известным, маститым представителем московской хирургической школы. Судя по воспоминаниям его современников, у него не было блеска и эрудиции С.П. Федорова, методичности и «въедливости» А.В. Мартынова, экспансивности и способности к риску И.И. Грекова, оригинальности и фонтанирования идеями В.А. Оппеля. Он был добросовестным, несколько флегматичным, «уютным» московским доктором. В столице он был очень известен, как раньше Иноземцев, Захарьин, Остроумов. И.К. Спижарный безуспешно пытался спасти умиравшего от синустромбоза и сепсиса А.Н. Скрябина, а спустя несколько лет судьба занесла меч и над ним…
Иван Спижарный родился 24 июня 1857 года в г. Красном Смоленской губернии. После окончания гимназии поступил в санкт-петербургскую Медико-хирургическую академию но был отчислен со второго курса за участие в студенческих беспорядках, и доучивался уже в Юрьевском и Московском университетах. В 1884 году стал ординатором клиники профессора Н.В. Склифосовского, а после защиты диссертации и заграничной стажировки стал ассистентом, а затем и старшим ассистентом. После прихода на кафедру А.А. Боброва Спижарный возглавил амбулаторию клиники, а в 1893 году стал экстраординарным профессором. С 1906 г. Спижарный — заведующий кафедрой факультетской хирургии Московского университета, которой руководил в течение 18-ти лет. Круг его клинических интересов лежал в области урологии, абдоминальной хирургии, нейрохирургии, ортопедии и травматологии (он первым в России в 1906 г. предложил металлостеосинтез), онкологии, Спижарный изучалвопросы местной, спинномозговой, внутривенной и ректальной анестезии, пантопон-скополаминового наркоза и внутривенной анестезии по Bier. Местную анестезию он начал применять в 1907 г., одним из первых. Занимался лечением огнестрельных ранений и пластикой брюшной стенки. Во время Первой мировой войны возглавлял военные госпитали и являлся консультантом в Варшавском и Московском госпиталях. Фактически Спижарный был общим хирургом. Он вполне лояльно встретил переворот 1917 года и в 1922 году стал деканом медицинского факультета I МГУ и депутатом Моссовета. В 1924 году готовилось торжественное празднование его врачебной, научной и педагогической деятельности, но этому помешало непредвиденное и роковое обстоятельство…
Из анамнеза: всегда отличался хорошим здоровьем, но в 1894 году после нервного потрясения возникла упорная желтуха, которую лечил профессор А.Б. Фохт. В 1911 г. И.К. Спижарный перенес левостороннюю пневмонию, которая повторилась спустя год. В 1919 г. возникла быстрая, не соответствовавшая даже скудному пайку, потеря массы тела, поносы. Была обнаружена ахилия, что заставило предположить рак желудка, но все обошлось после симптоматического лечения. Никаких «печеночных» симптомов у профессора не наблюдалось, кроме временами возникавшего неприятного ощущения в правом боку (он говорил: «ребро заходит за ребро»). 22 апреля 1924 года И.К. Спижарный, никогда не гнушавшийся «черновой» работой, вправлял у больного «застарелый вывих голеностопного сустава», причем так, что «спина взмокла». После этого около двух часов ночи возникла уже знакомая боль в правом боку, но она была непривычно сильной, и как будто была боль в области грудины. И.К. Спижарный послал за доцентом своей кафедры, Г.В. Стеблин-Каменским, и попытался снять боль грелкой на поясницу, поскольку считал, что это почечная колика (?). Стеблин-Каменский расценил боль уже как стенокардитическую и дал профессору диуретин, но боль не только не утихла, но и переместилась в правое подреберье, а вместе с ней «переместился» и диагноз: речь зашла уже о печеночной колике, тем более что желтуха уже когда-то была. Приват-доцент произвел больному инъекцию морфина. Улучшения, однако, не последовало, и был вызван терапевт И.О. Ярмолович, который снова порекомендовал морфин. Боль стихла, и пациент уснул. Утром 23 апреля боли не было, но температура стала субфебрильной и оставалось «неприятное ощущение» в проекции желчного пузыря при прощупывании и постукивании. К вечеру температура поднялась уже до 37,8 °С, и к больному приехали члены правления Общества российских хирургов (все происходило накануне XVI их съезда) профессора А.В. Мартынов, П.Д. Соловов, Т.П. Краснобаев и В.Н. Розанов. По крайней мере трое из них (Мартынов, Соловов и Розанов) были опытными абдоминальными хирургами. При осмотре профессора не обнаружили ничего подозрительного: вздутие в правой половине живота и умеренная болезненность при ощупывании в правом подреберье. Назначили слабительное, тепло на живот (!), клизму. Наутро температура держалась, было вздутие живота, а около одиннадцати вечера боль стала нестерпимой. Снова был применен морфин, но температура достигла сорока градусов, и был проливной пот. Прибывший профессор А.Б. Фохт, когда-то уже лечивший И.К. Спижарного, учитывая лихорадку и кашель, заподозрил пневмонию. Примечательно, что мысли врачей крутятся вокруг разных диагнозов, но катастрофу не предполагает никто! Ночью у постели больного дежурил в будущем известный советский хирург, а тогда простой ассистент В.Э. Салищев. Симптоматика оставалась прежней и на следующий день: озноб, лихорадка, потливость, вздутие живота… Но к десяти утра больной, как говорится, отяжелел: была выраженная слабость, сонливость, кашель, хрипы в грудной клетке (?). Пульс был с перебоями. А.Б. Фохт, опытный терапевт, настаивал на наличии «застойной пневмонии». Начали лечить ее (камфора, банки). В два часа дня больного осмотрели А.В. Мартынов и П.Д. Соловов. Учитывая наличие пареза кишечника, назначили сифонные клизмы, которые, однако, не ликвидировали вздутия кишечника в области печеночного перегиба. Вечером состоялся консилиум с участием докторов Мартынова, Соловова, Ярмоловича и Ф.А. Рейна. Клизма, возбуждающие… Симптоматика все та же. Следующей ночью, когда около больного дежурил другой будущий профессор, А.И. Савицкий, появился новый и вообще непонятный симптом — онемение наружной поверхности правого бедра, усилился парез кишечника, рвота стала неукротимой. Ночь прошла тяжело… 26 апреля больного снова осмотрели Мартынов, Соловов и Ярмолович, к которым присоединился Россолимо, выдающийся отечественный невролог. Хирурги обнаружили местный перитонит и другой загадочный симптом — припухлость правой ягодицы, при давлении на которую под рукой ощущалось потрескивание. При пункции была обнаружена кровянистая жидкость с пузырьками газа. При бактериологическом исследовании — чистая культура бактерии газовой гангрены! Картина крови была как при сепсисе. Вечерний консилиум в составе Мартынова, Соловова, Фохта, Розанова, Протопопова, Салищева, Стеблин-Каменского, Пономарева, Герцена и выдающегося терапевта Плетнева пришел к единодушному выводу: газовый сепсис. Под местным обезболиванием были выполнены широкие разрезы на ягодице и бедре. Бацилла газовой гангрены — анаэроб, быстро размножающийся при отсутствии кислорода, и разрезы должны были обеспечить приток воздуха и «заглушить», остановить ее процесс. К сожалению, этого не произошло, и отек распространялся все дальше и дальше… В четыре часа утра 27 апреля при нарастающих явлениях сердечной слабости И.К. Спижарный умер. Диагноз недолго оставался непонятным.
Вскрытие произвел профессор А.И. Абрикосов. Он обнаружил четыре камня в желчном пузыре, «дифтеритический холецистит с гангреной и прободением пузыря в сторону печени, околопузырный абсцесс печени с наличием в нем газа, перихолецистит и перигепатит, газовую септицемию (заражение крови). Газ был в печени, почках, селезенке, в забрюшинной клетчатке и пропитывал мышцы правого бедра»…
К моменту болезни И.К. Спижарного о подобном страдании врачи знали немного, а в России это вообще был первый случай! Эта болезнь — острый эмфизематозный (газовый, гангренозный) холецистит, или газовая флегмона желчного пузыря, была впервые описана J.G. Stolz в 1901 году при вскрытии умершего больного. Примечательно, что уже в 1907 и 1908 гг. в США и Германии были успешно прооперированы подобные больные, а в 1920 году в Германии же был поставлен диагноз подобного заболевания при рентгеновском исследовании (газ в желчном пузыре и брюшной полости). К настоящему времени подобных случаев в мире известно более пятисот. У 75% больных отмечалась гангрена желчного пузыря, а у 20% — его перфорация (у И.К. Спижарного было и то и другое). Ясно, что никто из собравшихся у постели больного хирургов, терапевтов и неврологов подобного в своей практике не встречал, а течение болезни, пока газ не вышел на бедро, и вовсе было непонятным: слабая поначалу боль в животе и быстрое развитие картины какой-то катастрофы в брюшной полости. Спасти больного могло бы (при правильном диагнозе!) немедленное удаление желчного пузыря, если бы это позволила сделать тяжесть болезни. Ведь и сегодня, при наличии мощного реанимационного пособия, научно разработанной инфузионной терапии и мощных антибиотиков, смертность подобных больных при операциях достигает 20%, а тогда, как говорили в кулуарах хирургического съезда, операция в 100% закончилась бы гнилостным перитонитом…
В 1924 году готовилось торжественное празднование сорокалетия его врачебной, научной и педагогической деятельности. Всего месяц он не дожил И.К. Спижарный до этого юбилея. «Широкие разрезы», которые он когда-то делал у А.Н.Скрябина, и в этом случае оказались только символом беспомощности тогдашней медицины, но трагичнее всего то, что заболел хирург, призванный бороться и спасать.
Николай Ларинский, 2002—2013
Источник
Курить или дышать полной грудью — выбор за вами
ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких) — хроническое воспалительное заболевание дыхательной системы, возникающее под воздействием различных экологических факторов, главным из которых является курение. Заболевание характеризуется неуклонным прогрессированием и постепенным снижением функции легких с развитием хронической дыхательной недостаточности.
История болезни И. К. Спижарного
Только через грустный опыт отстаивается золотой фонд медицины…
Н.М. Амосов
Иван Константинович Спижарный был известным, маститым представителем московской хирургической школы. Судя по воспоминаниям его современников, у него не было блеска и эрудиции С.П. Федорова, методичности и «въедливости» А.В. Мартынова, экспансивности и способности к риску И.И. Грекова, оригинальности и фонтанирования идеями В.А. Оппеля. Он был добросовестным, несколько флегматичным, «уютным» московским доктором. В столице он был очень известен, как раньше Иноземцев, Захарьин, Остроумов. И.К. Спижарный безуспешно пытался спасти умиравшего от синустромбоза и сепсиса А.Н. Скрябина, а спустя несколько лет судьба занесла меч и над ним…
Иван Спижарный родился 24 июня 1857 года в г. Красном Смоленской губернии. После окончания гимназии поступил в санкт-петербургскую Медико-хирургическую академию но был отчислен со второго курса за участие в студенческих беспорядках, и доучивался уже в Юрьевском и Московском университетах. В 1884 году стал ординатором клиники профессора Н.В. Склифосовского, а после защиты диссертации и заграничной стажировки стал ассистентом, а затем и старшим ассистентом. После прихода на кафедру А.А. Боброва Спижарный возглавил амбулаторию клиники, а в 1893 году стал экстраординарным профессором. С 1906 г. Спижарный — заведующий кафедрой факультетской хирургии Московского университета, которой руководил в течение 18-ти лет. Круг его клинических интересов лежал в области урологии, абдоминальной хирургии, нейрохирургии, ортопедии и травматологии (он первым в России в 1906 г. предложил металлостеосинтез), онкологии, Спижарный изучалвопросы местной, спинномозговой, внутривенной и ректальной анестезии, пантопон-скополаминового наркоза и внутривенной анестезии по Bier. Местную анестезию он начал применять в 1907 г., одним из первых. Занимался лечением огнестрельных ранений и пластикой брюшной стенки. Во время Первой мировой войны возглавлял военные госпитали и являлся консультантом в Варшавском и Московском госпиталях. Фактически Спижарный был общим хирургом. Он вполне лояльно встретил переворот 1917 года и в 1922 году стал деканом медицинского факультета I МГУ и депутатом Моссовета. В 1924 году готовилось торжественное празднование его врачебной, научной и педагогической деятельности, но этому помешало непредвиденное и роковое обстоятельство…
Из анамнеза: всегда отличался хорошим здоровьем, но в 1894 году после нервного потрясения возникла упорная желтуха, которую лечил профессор А.Б. Фохт. В 1911 г. И.К. Спижарный перенес левостороннюю пневмонию, которая повторилась спустя год. В 1919 г. возникла быстрая, не соответствовавшая даже скудному пайку, потеря массы тела, поносы. Была обнаружена ахилия, что заставило предположить рак желудка, но все обошлось после симптоматического лечения. Никаких «печеночных» симптомов у профессора не наблюдалось, кроме временами возникавшего неприятного ощущения в правом боку (он говорил: «ребро заходит за ребро»). 22 апреля 1924 года И.К. Спижарный, никогда не гнушавшийся «черновой» работой, вправлял у больного «застарелый вывих голеностопного сустава», причем так, что «спина взмокла». После этого около двух часов ночи возникла уже знакомая боль в правом боку, но она была непривычно сильной, и как будто была боль в области грудины. И.К. Спижарный послал за доцентом своей кафедры, Г.В. Стеблин-Каменским, и попытался снять боль грелкой на поясницу, поскольку считал, что это почечная колика (?). Стеблин-Каменский расценил боль уже как стенокардитическую и дал профессору диуретин, но боль не только не утихла, но и переместилась в правое подреберье, а вместе с ней «переместился» и диагноз: речь зашла уже о печеночной колике, тем более что желтуха уже когда-то была. Приват-доцент произвел больному инъекцию морфина. Улучшения, однако, не последовало, и был вызван терапевт И.О. Ярмолович, который снова порекомендовал морфин. Боль стихла, и пациент уснул. Утром 23 апреля боли не было, но температура стала субфебрильной и оставалось «неприятное ощущение» в проекции желчного пузыря при прощупывании и постукивании. К вечеру температура поднялась уже до 37,8 °С, и к больному приехали члены правления Общества российских хирургов (все происходило накануне XVI их съезда) профессора А.В. Мартынов, П.Д. Соловов, Т.П. Краснобаев и В.Н. Розанов. По крайней мере трое из них (Мартынов, Соловов и Розанов) были опытными абдоминальными хирургами. При осмотре профессора не обнаружили ничего подозрительного: вздутие в правой половине живота и умеренная болезненность при ощупывании в правом подреберье. Назначили слабительное, тепло на живот (!), клизму. Наутро температура держалась, было вздутие живота, а около одиннадцати вечера боль стала нестерпимой. Снова был применен морфин, но температура достигла сорока градусов, и был проливной пот. Прибывший профессор А.Б. Фохт, когда-то уже лечивший И.К. Спижарного, учитывая лихорадку и кашель, заподозрил пневмонию. Примечательно, что мысли врачей крутятся вокруг разных диагнозов, но катастрофу не предполагает никто! Ночью у постели больного дежурил в будущем известный советский хирург, а тогда простой ассистент В.Э. Салищев. Симптоматика оставалась прежней и на следующий день: озноб, лихорадка, потливость, вздутие живота… Но к десяти утра больной, как говорится, отяжелел: была выраженная слабость, сонливость, кашель, хрипы в грудной клетке (?). Пульс был с перебоями. А.Б. Фохт, опытный терапевт, настаивал на наличии «застойной пневмонии». Начали лечить ее (камфора, банки). В два часа дня больного осмотрели А.В. Мартынов и П.Д. Соловов. Учитывая наличие пареза кишечника, назначили сифонные клизмы, которые, однако, не ликвидировали вздутия кишечника в области печеночного перегиба. Вечером состоялся консилиум с участием докторов Мартынова, Соловова, Ярмоловича и Ф.А. Рейна. Клизма, возбуждающие… Симптоматика все та же. Следующей ночью, когда около больного дежурил другой будущий профессор, А.И. Савицкий, появился новый и вообще непонятный симптом — онемение наружной поверхности правого бедра, усилился парез кишечника, рвота стала неукротимой. Ночь прошла тяжело… 26 апреля больного снова осмотрели Мартынов, Соловов и Ярмолович, к которым присоединился Россолимо, выдающийся отечественный невролог. Хирурги обнаружили местный перитонит и другой загадочный симптом — припухлость правой ягодицы, при давлении на которую под рукой ощущалось потрескивание. При пункции была обнаружена кровянистая жидкость с пузырьками газа. При бактериологическом исследовании — чистая культура бактерии газовой гангрены! Картина крови была как при сепсисе. Вечерний консилиум в составе Мартынова, Соловова, Фохта, Розанова, Протопопова, Салищева, Стеблин-Каменского, Пономарева, Герцена и выдающегося терапевта Плетнева пришел к единодушному выводу: газовый сепсис. Под местным обезболиванием были выполнены широкие разрезы на ягодице и бедре. Бацилла газовой гангрены — анаэроб, быстро размножающийся при отсутствии кислорода, и разрезы должны были обеспечить приток воздуха и «заглушить», остановить ее процесс. К сожалению, этого не произошло, и отек распространялся все дальше и дальше… В четыре часа утра 27 апреля при нарастающих явлениях сердечной слабости И.К. Спижарный умер. Диагноз недолго оставался непонятным.
Вскрытие произвел профессор А.И. Абрикосов. Он обнаружил четыре камня в желчном пузыре, «дифтеритический холецистит с гангреной и прободением пузыря в сторону печени, околопузырный абсцесс печени с наличием в нем газа, перихолецистит и перигепатит, газовую септицемию (заражение крови). Газ был в печени, почках, селезенке, в забрюшинной клетчатке и пропитывал мышцы правого бедра»…
К моменту болезни И.К. Спижарного о подобном страдании врачи знали немного, а в России это вообще был первый случай! Эта болезнь — острый эмфизематозный (газовый, гангренозный) холецистит, или газовая флегмона желчного пузыря, была впервые описана J.G. Stolz в 1901 году при вскрытии умершего больного. Примечательно, что уже в 1907 и 1908 гг. в США и Германии были успешно прооперированы подобные больные, а в 1920 году в Германии же был поставлен диагноз подобного заболевания при рентгеновском исследовании (газ в желчном пузыре и брюшной полости). К настоящему времени подобных случаев в мире известно более пятисот. У 75% больных отмечалась гангрена желчного пузыря, а у 20% — его перфорация (у И.К. Спижарного было и то и другое). Ясно, что никто из собравшихся у постели больного хирургов, терапевтов и неврологов подобного в своей практике не встречал, а течение болезни, пока газ не вышел на бедро, и вовсе было непонятным: слабая поначалу боль в животе и быстрое развитие картины какой-то катастрофы в брюшной полости. Спасти больного могло бы (при правильном диагнозе!) немедленное удаление желчного пузыря, если бы это позволила сделать тяжесть болезни. Ведь и сегодня, при наличии мощного реанимационного пособия, научно разработанной инфузионной терапии и мощных антибиотиков, смертность подобных больных при операциях достигает 20%, а тогда, как говорили в кулуарах хирургического съезда, операция в 100% закончилась бы гнилостным перитонитом…
В 1924 году готовилось торжественное празднование сорокалетия его врачебной, научной и педагогической деятельности. Всего месяц он не дожил И.К. Спижарный до этого юбилея. «Широкие разрезы», которые он когда-то делал у А.Н.Скрябина, и в этом случае оказались только символом беспомощности тогдашней медицины, но трагичнее всего то, что заболел хирург, призванный бороться и спасать.
Николай Ларинский, 2002—2013
Источник