И вся история страны история болезни

И вся история страны история болезни thumbnail
I. Ошибка вышла

Я был и слаб и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным
Истерзанным нутром, —
И, словно в пошлом попурри,
Огромный лоб возник в двери
И озарился изнутри
Здоровым недобром.

И властно дернулась рука:
«Лежать лицом к стене!» —
И вот мне стали мять бока
На липком топчане.

А самый главный — сел за стол,
Вздохнул осатанело
И что-то на меня завел,
Похожее на «дело».

Вот в пальцах цепких и худых
Смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом — под дых,
На печень-бедолагу, —
Когда давили под ребро —
Как екнуло мое нутро!
И кровью харкало перо
В невинную бумагу.

В полубреду, в полупылу
Разделся донага, —
В углу готовила иглу
Нестарая карга, —

И от корней волос до пят
По телу ужас плелся:
А вдруг уколом усыпят,
Чтоб сонный раскололся?!

Он, потрудясь над животом,
Сдавил мне череп, а потом
Предплечья мне стянул жгутом
И крови ток прервал, —
Я, было, взвизгнул, но замолк, —
Сухие губы на замок, —
А он кряхтел, кривился, мок,
Писал и ликовал.

Он в раж вошел — знакомый раж, —
Но я как заору:
«Чего строчишь? А ну, покажь
Секретную муру!..»

Подручный — бывший психопат —
Связал мои запястья, —
Тускнели, выложившись в ряд,
Орудия пристрастья.

Я терт и бит, и нравом крут,
Могу — вразнос, могу — враскрут, —
Но тут смирят, но тут уймут —
Я никну и скучаю.

Лежу я, голый как сокол,
А главный — шмыг да шмыг за стол —
Все что-то пишет в протокол,
Хоть я не отвечаю.

Нет, надо силы поберечь,
А то уже устал, —
Ведь скоро пятки будут жечь,
Чтоб я захохотал,

Держусь на нерве, начеку,
Но чувствую отвратно, —
Мне в горло сунули кишку —
Я выплюнул обратно.

Я взят в тиски, я в клещи взят —
По мне елозят, егозят,
Все вызвать, выведать хотят,
Все пробуют на ощупь, —
Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изорвут,
Ужмут и прополощут.

«Дыши, дыши поглубже ртом!
Да выдохни, — умрешь!»
«У вас тут выдохни — потом
Навряд ли и вздохнешь!»

Во весь свой пересохший рот
Я скалюсь: «Ну, порядки!
У вас, ребятки, не пройдет
Играть со мною в прятки!»

Убрали свет и дали газ,
Доска какая-то зажглась, —
И гноем брызнуло из глаз,
И булькнула трахея.
Он стервенел, входил в экстаз,
Приволокли зачем-то таз…
Я видел это как-то раз —
Фильм в качестве трофея.

Ко мне заходят со спины
И делают укол…
«Колите, сукины сыны,
Но дайте протокол!»

Я даже на колени встал,
Я к тазу лбом прижался;
Я требовал и угрожал,
Молил и унижался.

Но туже затянули жгут,
Вон вижу я — спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут
С волосяным кнутом.
Где-где, а тут свое возьмут!
А я гадаю, старый шут:
Когда же раскаленный прут —
Сейчас или потом?

Шабаш калился и лысел,
Пот лился горячо, —
Раздался звон — и ворон сел
На белое плечо.

И ворон крикнул: «Nеvеrмоrе!» —
Проворен он и прыток, —
Напоминает: прямо в морг
Выходит зал для пыток.

Я слабо поднимаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост:
«Эй! За пристрастный ваш допрос
Придется отвечать!
Вы, как вас там по именам, —
Вернулись к старым временам!
Но протокол допроса нам
Обязаны давать!»

И я через плечо кошу
На писанину ту:
«Я это вам не подпишу,
Покуда не прочту!»

Мне чья-то желтая спина
Ответила бесстрастно:
«А ваша подпись не нужна —
Нам без нее все ясно».

«Сестренка, милая, не трусь —
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь
При встрече с адвокатом!
Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал, —
Скажите всем, кого я знал:
Я им остался братом!»

Он молвил, подведя черту:
«Читай, мол, и остынь!»
Я впился в писанину ту,
А там — одна латынь…

В глазах — круги, в мозгу — нули, —
Проклятый страх, исчезни:
Они же просто завели
Историю болезни!

1975-1976

II. Никакой ошибки

На стене висели в рамках бородатые мужчины —
Все в очечках на цепочках, по-народному — в пенсне, —
Все они открыли что-то, все придумали вакцины,
Так что если я не умер — это все по их вине.

Мне сказали: «Вы больны», —
И меня заколотило,
Но сердечное светило
Ухмыльнулось со стены, —

Здесь не камера — палата,
Здесь не нары, а скамья,
Не подследственный, ребята,
А исследуемый я!

И хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то, —
Подмахну давай, не глядя, медицинский протокол!
Мне приятен Склифосовский, основатель института,
Мне знаком товарищ Боткин — он желтуху изобрел.

В положении моем
Лишь чудак права качает:
Доктор, если осерчает,
Так упрячет в «желтый дом».

Все зависит в этом доме оном
От тебя от самого:
Хочешь — можешь стать Буденным,
Хочешь — лошадью его!

У меня мозги за разум не заходят — верьте слову —
Задаю вопрос с намеком, то есть лезу на скандал:
«Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться к Пирогову —
Пирогов бы без причины резать Кащенку не стал…»

Доктор мой не лыком шит —
Он хитер и осторожен.
«Да, вы правы, но возможен
Ход обратный», — говорит.

Вот палата на пять коек,
Вот профессор входит в дверь —
Тычет пальцем: «Параноик», —
И поди его проверь!

Хорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку —
Я за вами, дорогие, как за каменной стеной,
На Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку, —
Подтвердят, что не душевно, а духовно я больной!

Род мой крепкий — весь в меня, —
Правда, прадед был незрячий;
Шурин мой — белогорячий,
Но ведь шурин — не родня!

«Доктор, мы здесь с глазу на глаз —
Отвечай же мне, будь скор:
Или будет мне диагноз,
Или будет — приговор?»

И врачи, и санитары, и светила все смутились,
Заоконное светило закатилось за спиной,
И очечки на цепочке как бы влагою покрылись,
У отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной.

И нависло острие,
И поежилась бумага, —
Доктор действовал во благо,
Жалко — благо не мое, —

Но не лист перо стальное —
Грудь проткнуло, как стилет:
Мой диагноз — паранойя,
Это значит — пара лет!

1976

III. История болезни

Вдруг словно канули во мрак
Портреты и врачи,
Жар от меня струился как
От доменной печи.

Я злую ловкость ощутил —
Пошел как на таран, —
И фельдшер еле защитил
Рентгеновский экран.

И — горлом кровь, и не уймешь —
Залью хоть всю Россию, —
И — крик: «На стол его, под нож!
Наркоз! Анестезию!»

Мне обложили шею льдом —
Спешат, рубаху рвут, —
Я ухмыляюсь красным ртом,
Как на манеже шут.

Я сам себе кричу: «Трави! —
И напрягаю грудь. —
В твоей запекшейся крови
Увязнет кто-нибудь!»

Я б мог, когда б не глаз да глаз,
Всю землю окровавить, —
Жаль, что успели медный таз
Не вовремя подставить!

Уже я свой не слышу крик,
Не узнаю сестру, —
Вот сладкий газ в меня проник,
Как водка поутру.

Цветастый саван скрыл и зал
И лица докторов, —
Но я им все же доказал,
Что умственно здоров!

Слабею, дергаюсь и вновь
Травлю, — но иглы вводят
И льют искусственную кровь —
Та горлом не выходит.

«Хирург, пока не взял наркоз,
Ты голову нагни, —
Я важных слов не произнес —
Послушай, вот они.

Взрезайте с богом, помолясь,
Тем более бойчей,
Что эти строки не про вас,
А про других врачей!..

Я лег на сгибе бытия,
На полдороге к бездне, —
И вся история моя —
История болезни.

Я был здоров — здоров как бык,
Как целых два быка, —
Любому встречному в час пик
Я мог намять бока.

Идешь, бывало, и поешь,
Общаешься с людьми,
И вдруг — на стол его, под нож, —
Допелся, черт возьми!..»

«Не огорчайтесь, милый друг, —
Врач стал чуть-чуть любезней, —
Почти у всех людей вокруг
Истории болезней».

Все человечество давно
Хронически больно —
Со дня творения оно
Болеть обречено.

Сам первый человек хандрил —
Он только это скрыл, —
Да и создатель болен был,
Когда наш мир творил.

Вы огорчаться не должны —
Для вас покой полезней, —
Ведь вся история страны —
История болезни.

У человечества всего —
То колики, то рези, —
И вся история его —
История болезни.

Живет больное все бодрей,
Все злей и бесполезней —
И наслаждается своей
Историей болезни.

Источник

На этой странице читайти стихи «История болезни» русского поэта Владимира Высоцкого, написанные в 1976 году.

Вдруг словно канули во мрак
Портреты и врачи,
Жар от меня струился как
От доменной печи.

Я злую ловкость ощутил —
Пошел как на таран,-
И фельдшер еле защитил
Рентгеновский экран.

И — горлом кровь, и не уймешь —
Залью хоть всю Россию,-
И — крик: «На стол его, под нож!
Наркоз! Анестезию!»

Я был здоров, здоров как бык,
Здоров как два быка, —
Любому встречному в час пик
Я мог намять бока.

Идешь, бывало, и поешь —
Общаешься с людьми,
Вдруг крик: «На стол его, под нож!
Допелся, черт возьми…

«Не надо нервничать, мой друг,-
Врач стал чуть-чуть любезней,-
Почти у всех людей вокруг
Истории болезней».

Мне обложили шею льдом —
Спешат, рубаху рвут,-
Я ухмыляюсь красным ртом,
Как на манеже шут.

Я сам себе кричу: «Трави! —
И напрягаю грудь.-
«В твоей запекшейся крови
Увязнет кто-нибудь!»

Я б мог, когда б не глаз да глаз,
Всю землю окровавить,-
Жаль, что успели медный таз
Не вовремя подставить!

Уже я свой не слышу крик,
Не узнаю сестру,-
Вот сладкий газ в меня проник,
Как водка поутру.

Цветастый саван скрыл и зал
И лица докторов,-
Но я им все же доказал,
Что умственно здоров!

Слабею, дергаюсь и вновь
Травлю,- но иглы вводят
И льют искусственную кровь —
Та горлом не выходит.

«Хирург, пока не взял наркоз,
Ты голову нагни,-
Я важных слов не произнес —
Послушай, вот они.

Взрезайте с богом, помолясь,
Тем более бойчей,
Что эти строки не про вас,
А про других врачей!..

Я лег на сгибе бытия,
На полдороге к бездне,-
И вся история моя —
История болезни.

Очнулся я — на теле швы,
Медбрат меня кормил.
И все врачи со мной на «вы»,
И я с врачами мил.

«Нельзя вставать, нельзя ходить.
Молись, что пронесло!»
Я здесь баклуш могу набить
Несчетное число.

Мне здесь пролеживать бока
Без всяческих общений —
Моя кишка пока тонка
Для острых ощущений.

Сам первый человек хандрил —
Он только это скрыл,-
Да и создатель болен был,
Когда наш мир творил.

У человечества всего —
То колики, то рези,-
И вся история его —
История болезни.

Все человечество давно
Хронически больно —
Со дня творения оно
Болеть обречено.

Вы огорчаться не должны —
Врач стал еще любезней,-
Ведь вся история страны —
История болезни.

Живет больное все бодрей,
Все злей и бесполезней —
И наслаждается своей
Историей болезни.

Другие стихи Владимира Высоцкого

» Из Канатчиковой дачи

Дорогая передача! Во субботу чуть не плача,
Вся Канатчикова Дача к телевизору рвалась.
Вместо, чтоб поесть, помыться, уколоться и забыться,
Вся безумная больница у экрана собралась….

» Иноходец

Я скачу, но я скачу иначе,
По полям, по лужам, по росе…
Говорят: он иноходью скачет.
Это значит иначе, чем все….

» Истома ящерицей ползает в костях…

Истома ящерицей ползает в костях,
И сердце с трезвой головой не на ножах,
И не захватывает дух на скоростях,
Не холодеет кровь на виражах….

» Их восемь — нас двое…

Их восемь — нас двое. Расклад перед боем
Не наш, но мы будем играть!
Сережа! Держись, нам не светит с тобою,
Но козыри надо равнять….

» К 10-летию театра на Таганке

Легавым быть — готов был умереть я,
Отгрохать юбилей — и на тот свет!
Но выяснилось: вовсе не рубеж десятилетье,
Не юбилей, а просто — десять лет….

» К 50-летию Плучека

В Москву я вылетаю из Одессы
На лучшем из воздушных кораблей.
Спешу не на пожар я и не на премьеру пьесы —
На всеми долгожданный юбилей….

» К вершине

Ты идешь по кромке ледника,
Взгляд не отрывая от вершины.
Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины….

Владимир Высоцкий

Владимир Высоцкий

Источник

éóôïòéñ âïìåúîé
þáóôø III

÷ÄÒÕÇ ÓÌÏ×ÎÏ ËÁÎÕÌÉ ×Ï ÍÒÁË
ðÏÒÔÒÅÔÙ É ×ÒÁÞÉ,
öÁÒ ÏÔ ÍÅÎÑ ÓÔÒÕÉÌÓÑ ËÁË
ïÔ ÄÏÍÅÎÎÏÊ ÐÅÞÉ.

ñ ÚÌÕÀ ÌÏ×ËÏÓÔØ ÏÝÕÔÉÌ —
ðÏÛÅÌ ËÁË ÎÁ ÔÁÒÁÎ,-
é ÆÅÌØÄÛÅÒ ÅÌÅ ÚÁÝÉÔÉÌ
òÅÎÔÇÅÎÏ×ÓËÉÊ ÜËÒÁÎ.

é — ÇÏÒÌÏÍ ËÒÏ×Ø, É ÎÅ ÕÊÍÅÛØ —
úÁÌØÀ ÈÏÔØ ×ÓÀ òÏÓÓÉÀ,-
é — ËÒÉË: «îÁ ÓÔÏÌ ÅÇÏ, ÐÏÄ ÎÏÖ!
îÁÒËÏÚ! áÎÅÓÔÅÚÉÀ!»

ñ ÂÙÌ ÚÄÏÒÏ×, ÚÄÏÒÏ× ËÁË ÂÙË,
úÄÏÒÏ× ËÁË Ä×Á ÂÙËÁ, —
ìÀÂÏÍÕ ×ÓÔÒÅÞÎÏÍÕ × ÞÁÓ ÐÉË
ñ ÍÏÇ ÎÁÍÑÔØ ÂÏËÁ.

éÄÅÛØ, ÂÙ×ÁÌÏ, É ÐÏÅÛØ —
ïÂÝÁÅÛØÓÑ Ó ÌÀÄØÍÉ,
÷ÄÒÕÇ ËÒÉË: «îÁ ÓÔÏÌ ÅÇÏ, ÐÏÄ ÎÏÖ!
äÏÐÅÌÓÑ, ÞÅÒÔ ×ÏÚØÍÉ…

«îÅ ÎÁÄÏ ÎÅÒ×ÎÉÞÁÔØ, ÍÏÊ ÄÒÕÇ,-
÷ÒÁÞ ÓÔÁÌ ÞÕÔØ-ÞÕÔØ ÌÀÂÅÚÎÅÊ,-
ðÏÞÔÉ Õ ×ÓÅÈ ÌÀÄÅÊ ×ÏËÒÕÇ
éÓÔÏÒÉÉ ÂÏÌÅÚÎÅÊ».

íÎÅ ÏÂÌÏÖÉÌÉ ÛÅÀ ÌØÄÏÍ —
óÐÅÛÁÔ, ÒÕÂÁÈÕ Ò×ÕÔ,-
ñ ÕÈÍÙÌÑÀÓØ ËÒÁÓÎÙÍ ÒÔÏÍ,
ëÁË ÎÁ ÍÁÎÅÖÅ ÛÕÔ.

ñ ÓÁÍ ÓÅÂÅ ËÒÉÞÕ: «ôÒÁ×É! —
é ÎÁÐÒÑÇÁÀ ÇÒÕÄØ.-
«÷ Ô×ÏÅÊ ÚÁÐÅËÛÅÊÓÑ ËÒÏ×É
õ×ÑÚÎÅÔ ËÔÏ-ÎÉÂÕÄØ!»

ñ Â ÍÏÇ, ËÏÇÄÁ Â ÎÅ ÇÌÁÚ ÄÁ ÇÌÁÚ,
÷ÓÀ ÚÅÍÌÀ ÏËÒÏ×Á×ÉÔØ,-
öÁÌØ, ÞÔÏ ÕÓÐÅÌÉ ÍÅÄÎÙÊ ÔÁÚ
îÅ ×Ï×ÒÅÍÑ ÐÏÄÓÔÁ×ÉÔØ!

õÖÅ Ñ Ó×ÏÊ ÎÅ ÓÌÙÛÕ ËÒÉË,
îÅ ÕÚÎÁÀ ÓÅÓÔÒÕ,-
÷ÏÔ ÓÌÁÄËÉÊ ÇÁÚ × ÍÅÎÑ ÐÒÏÎÉË,
ëÁË ×ÏÄËÁ ÐÏÕÔÒÕ.

ã×ÅÔÁÓÔÙÊ ÓÁ×ÁÎ ÓËÒÙÌ É ÚÁÌ
é ÌÉÃÁ ÄÏËÔÏÒÏ×,-
îÏ Ñ ÉÍ ×ÓÅ ÖÅ ÄÏËÁÚÁÌ,
þÔÏ ÕÍÓÔ×ÅÎÎÏ ÚÄÏÒÏ×!

óÌÁÂÅÀ, ÄÅÒÇÁÀÓØ É ×ÎÏ×Ø
ôÒÁ×ÌÀ,- ÎÏ ÉÇÌÙ ××ÏÄÑÔ
é ÌØÀÔ ÉÓËÕÓÓÔ×ÅÎÎÕÀ ËÒÏ×Ø —
ôÁ ÇÏÒÌÏÍ ÎÅ ×ÙÈÏÄÉÔ.

«èÉÒÕÒÇ, ÐÏËÁ ÎÅ ×ÚÑÌ ÎÁÒËÏÚ,
ôÙ ÇÏÌÏ×Õ ÎÁÇÎÉ,-
ñ ×ÁÖÎÙÈ ÓÌÏ× ÎÅ ÐÒÏÉÚÎÅÓ —
ðÏÓÌÕÛÁÊ, ×ÏÔ ÏÎÉ.

÷ÚÒÅÚÁÊÔÅ Ó ÂÏÇÏÍ, ÐÏÍÏÌÑÓØ,
ôÅÍ ÂÏÌÅÅ ÂÏÊÞÅÊ,
þÔÏ ÜÔÉ ÓÔÒÏËÉ ÎÅ ÐÒÏ ×ÁÓ,
á ÐÒÏ ÄÒÕÇÉÈ ×ÒÁÞÅÊ!..

ñ ÌÅÇ ÎÁ ÓÇÉÂÅ ÂÙÔÉÑ,
îÁ ÐÏÌÄÏÒÏÇÅ Ë ÂÅÚÄÎÅ,-
é ×ÓÑ ÉÓÔÏÒÉÑ ÍÏÑ —
éÓÔÏÒÉÑ ÂÏÌÅÚÎÉ.

ïÞÎÕÌÓÑ Ñ — ÎÁ ÔÅÌÅ Û×Ù,
íÅÄÂÒÁÔ ÍÅÎÑ ËÏÒÍÉÌ.
é ×ÓÅ ×ÒÁÞÉ ÓÏ ÍÎÏÊ ÎÁ «×Ù»,
é Ñ Ó ×ÒÁÞÁÍÉ ÍÉÌ.

«îÅÌØÚÑ ×ÓÔÁ×ÁÔØ, ÎÅÌØÚÑ ÈÏÄÉÔØ.
íÏÌÉÓØ, ÞÔÏ ÐÒÏÎÅÓÌÏ!»
ñ ÚÄÅÓØ ÂÁËÌÕÛ ÍÏÇÕ ÎÁÂÉÔØ
îÅÓÞÅÔÎÏÅ ÞÉÓÌÏ.

íÎÅ ÚÄÅÓØ ÐÒÏÌÅÖÉ×ÁÔØ ÂÏËÁ
âÅÚ ×ÓÑÞÅÓËÉÈ ÏÂÝÅÎÉÊ —
íÏÑ ËÉÛËÁ ÐÏËÁ ÔÏÎËÁ
äÌÑ ÏÓÔÒÙÈ ÏÝÕÝÅÎÉÊ.

óÁÍ ÐÅÒ×ÙÊ ÞÅÌÏ×ÅË ÈÁÎÄÒÉÌ —
ïÎ ÔÏÌØËÏ ÜÔÏ ÓËÒÙÌ,-
äÁ É ÓÏÚÄÁÔÅÌØ ÂÏÌÅÎ ÂÙÌ,
ëÏÇÄÁ ÎÁÛ ÍÉÒ Ô×ÏÒÉÌ.

õ ÞÅÌÏ×ÅÞÅÓÔ×Á ×ÓÅÇÏ —
ôÏ ËÏÌÉËÉ, ÔÏ ÒÅÚÉ,-
é ×ÓÑ ÉÓÔÏÒÉÑ ÅÇÏ —
éÓÔÏÒÉÑ ÂÏÌÅÚÎÉ.

÷ÓÅ ÞÅÌÏ×ÅÞÅÓÔ×Ï ÄÁ×ÎÏ
èÒÏÎÉÞÅÓËÉ ÂÏÌØÎÏ —
óÏ ÄÎÑ Ô×ÏÒÅÎÉÑ ÏÎÏ
âÏÌÅÔØ ÏÂÒÅÞÅÎÏ.

÷Ù ÏÇÏÒÞÁÔØÓÑ ÎÅ ÄÏÌÖÎÙ —
÷ÒÁÞ ÓÔÁÌ ÅÝÅ ÌÀÂÅÚÎÅÊ,-
÷ÅÄØ ×ÓÑ ÉÓÔÏÒÉÑ ÓÔÒÁÎÙ —
éÓÔÏÒÉÑ ÂÏÌÅÚÎÉ.

öÉ×ÅÔ ÂÏÌØÎÏÅ ×ÓÅ ÂÏÄÒÅÊ,
÷ÓÅ ÚÌÅÊ É ÂÅÓÐÏÌÅÚÎÅÊ —
é ÎÁÓÌÁÖÄÁÅÔÓÑ Ó×ÏÅÊ
éÓÔÏÒÉÅÊ ÂÏÌÅÚÎÉ.

1976

ðÒÉÍÅÞÁÎÉÅ:

ÓÍ. ÔÁËÖÅ:

þÁÓÔØ I
þÁÓÔØ II

áËËÏÒÄÙ:

. . . . . . . . . . . .

ñ ÂÙÌ ÚÄÏÒÏ×, ÚÄÏÒÏ× ËÁË ÂÙË, Am
úÄÏÒÏ× ËÁË Ä×Á ÂÙËÁ, — Am E7
ìÀÂÏÍÕ ×ÓÔÒÅÞÎÏÍÕ × ÞÁÓ ÐÉË E7
ñ ÍÏÇ ÎÁÍÑÔØ ÂÏËÁ. E7 Dm

éÄÅÛØ, ÂÙ×ÁÌÏ, É ÐÏÅÛØ — A
ïÂÝÁÅÛØÓÑ Ó ÌÀÄØÍÉ, Dm
÷ÄÒÕÇ ËÒÉË: «îÁ ÓÔÏÌ ÅÇÏ, ÐÏÄ ÎÏÖ! C G7
äÏÐÅÌÓÑ, ÞÅÒÔ ×ÏÚØÍÉ… E7

÷Ù ÏÇÏÒÞÁÔØÓÑ ÎÅ ÄÏÌÖÎÙ, Am Dm
÷ÒÁÞ ÓÔÁÌ ÅÝÅ ÌÀÂÅÚÎÅÊ,- E7 Am
÷ÅÄØ ×ÓÑ ÉÓÔÏÒÉÑ ÓÔÒÁÎÙ Dm Am
éÓÔÏÒÉÑ ÂÏÌÅÚÎÉ… F E7

. . . . . . . . . . . .

Copyright © íÁÒÉÑ ûËÏÌØÎÉËÏ×Á, 1996-98
masha@kulichki.com

Источник

Для начала позволим себе ради более откровенного разговора заимствование у великого Шекспира: «Искусство актера — это зеркало, в котором отражается правдивый, неприкрашенный мир». Именно таким актером был Владимир Высоцкий. По его ролям в театре и кино, стихам и песням потомки составят полное представление о том, что такое была советская Россия второй половины ХХ века. Высоцкий остро чувствовал выпавшее на его долю непростое время и сумел мастерски отобразить его в своем многогранном творчестве. И, конечно, художник был своего рода индикатором того, что в государстве не все в порядке…

Вы огорчаться не должны —
Для вас покой полезней,
Ведь вся история страны —
История болезни.

Вся история страны… Одним из первых начал избавлять ее от недугов Столыпин. Но его реформы забуксовали и лишь привели страну к распаду и революции. Более позднему реформатору Алексею Косыгину тоже не дали довести задуманное до конца.

Как черт из табакерки, явился народу другой реформатор «с отметиной», который под нежным приглядом дорогой Раисы Максимовны «заболтал» перестройку и сдал державу со всеми потрохами злорадствующему Западу…

Поскольку мы хронологии не придерживаемся, обратимся к правителю, который своим «секретным» докладом на съезде партии сделал первый серьезный шаг к распаду СССР, окончательно расколов общество на два лагеря. Я бы даже сказал — на три. Некоторые любопытные от политики интересуются: а кто третьи? А это те, кому все по фигу. Их до удивления много, может, половина, а может, даже больше. Так что — «Живут, между прочим, по-разному — товарищи наши по разуму»…
Так вот — о Хрущеве, нареченном в народе «кукурузником». Хитрости природной хватило ему на долгие годы.

Удивительно, как мог этот малообразованный шут и балагур с гармошкой убаюкать бдительность самого Сталина. На пенсионера союзного значения Высоцкий в 1968 г. написал беззлобный фельетон — «Жил-был добрый дурачина-простофиля»:

Но был добрый этот самый простофиля —
Захотел издать Указ про изобилье…
Только стул подобных дел не терпел:
Как тряхнет — и, ясно, тот не усидел…

После «простофили» долгое время зализывали душевные раны. Но мало что удалось…

Брежневу, хоть и крутил он при случае свою любимую «Охоту на волков», тоже доставалось от Высоцкого:

«Да я осилить мог бы тонные груза! Но, видимо, не стоило таскать — мою страну, как тот дырявый кузов, везет шофер, которому плевать».

При первом президенте России еще не то пришлось людям пережить. ЕБН странно рулил страной, по существу так же, как тот «шофер, которому плевать». Зато многие (в основном, холуи) приобщились к теннису: нельзя было отставать от президента-теннисиста. Не одобрит. И взгляд у него — неприятно хмурый. Зато теперь — «страна дрожит от радостного стона: ну, вот мы и дождались бадминтона!».

Высокие люди при спорте даже предлагают включить экзотический вид в программу Олимпиады. А там и до Кубка Кремля ракеткой подать. Думается, надо протащить в олимпийский Лондон еще и перетягивание каната. А что? Здесь нам равных не будет! Интеллекты разные у нас…

Но вернемся к незабвенному кремлевскому клоуну. «Боитесь вы, что — реваншисты в Бонне, что — Вашингтон грозится перегнать, — но сам Хрущев сказал еще в ООНе, что мы покажем кузькину им мать!»

Исторических выкрутасов у Никиты не перечесть. Он удивлял ими и свой народ, и матерых западных «ястребов». Обратимся только к некоторым из его «подвигов». Они как метастазы на больном организме. И никуда не деться от этой «истории болезни». Ее не переписать, только извлечь уроки. При этом надо помнить, что по сравнению со Сталиным Никита был просто пигмеем. Отсюда и деяния его. Именно на Сталина взвалил он, обеляя себя, вину за репрессии на Украине, провал Харьковской операции весной 1942 года. Это под знаком той десталинизации началась реальная травля Шолохова, который публично заявил: «Ну да, был культ личности… Так ведь и личность была!»

А это вообще явилось сущим шоком для страны — расстрел рабочей демонстрации в Новочеркасске. «Никита, дай мяса, верни зарплату!» В итоге — 16 убитых, более сорока раненых… Далее — сокращение армии, уничтожение боевых кораблей (Высоцкий в популярной песне тогда еще верил, что «сжигать корабли скоро выйдет из моды…»).

А царский жест — передача в подарок Украине Крыма?.. Этого мало?

Живет больное все бодрей,
Все злей и бесполезней —
И наслаждается своей
Историей болезни…

А болезнь прогрессировала… Пришла пражская весна 68-го…

«И я не отличался от невежд, а если отличался — очень мало, занозы не оставил Будапешт, а Прага сердце мне не разорвала». Советским танкам удалось сохранить конфигурацию из стран социалистического лагеря — только и всего. Политологи считают, что проморгали момент — постепенно перейти на китайский вариант развития — усилить роль государства при цивилизованном рынке, не разрушать все до основания… Но время было упущено. Коммунистический Китай впоследствии старались как бы не замечать. С подобострастием чиновники всех рангов взирали на Запад. Правда, Ельцин однажды сподобился посетить Поднебесную, но не для налаживания дружеских связей с могучим соседом, а исключительно ради своего здоровья — с помощью чудодейственной восточной медицины… омолодиться. На радость народу…

А на горизонте уже призывно замаячила деградация. И поскольку «времена у нас предынфарктные», все завершилось этим самым инфарктом. Обширным… Да, конечно,  речь — о развале державы. Империи — назовите, как хотите, но земля под ногами в тот миг действительно зашаталась… Вот мнение публициста, писателя Сергея Кара-Мурзы об этом скорбном событии: «Утрата СССР — это поражение в войне цивилизаций, которое русскому народу никак не следовало допускать. Это была ошибка, народ проявил неполное служебное соответствие»…

Но если совершена ошибка, необходимо сделать соответствующие выводы. Однако никаких уроков из трагедии и не пытались извлечь. Более того, «эскулапы» запустили болезнь, громоздили все новые ошибки — и в лечении, и в прогнозах. «Бабочки перестройки» (типа бойких комсомольцев недавнего прошлого) бредут по «реформам», как сквозь джунгли. И раз уж мы перешли на медицинскую терминологию — используют совсем не те лекарственные средства. «Черт опять ругнулся и сказал: «И там не тот товарищ правит бал!»

А «товарищи» эти со своей некомпетентностью натворили очень много бед. За годы пресловутой перестройки ушли  из жизни миллионы наших соотечественников. «Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след. Дуб годится на паркет, — так ведь нет: выходили из избы здоровенные жлобы, порубили те дубы на гробы». Поэму «Лукоморья больше нет» Высоцкий написал в 1967 г. Произведение вызвало неоднозначное к себе отношение. Школьники весело распевали песню. Но многие взрослые укоряли автора за «глумление» над «солнцем нашей поэзии». Ну еще бы: «Лукоморья больше нет, — все, про что писал поэт, это — бред». Это, мол, пародия на Пушкина и его творчество. А ведь в «Лукоморье»… каждое слово отражает нынешнюю реальность. Что там «дубы на гробы»? Погубили тысячи гектаров лесов, сплавляя высокопородную древесину за кордон, набивая собственные карманы. «Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб, с окружающими туп стал и груб. И ругался день-деньской бывший дядька их морской, хоть имел участок свой под Москвой».

Когда же у нас научатся беречь человеческую жизнь? В ХХ веке Россия во всяких катаклизмах — революциях, войнах — потеряла треть своего населения. Начиная с 1612 года, страна могла бы уже несколько раз, как говорится, почить в бозе. Ученые подсчитали, что сейчас в России (читай — в СССР) могли бы счастливо жить 800 миллионов человек! Одним из главных заветов великого русского ученого Михаила Ломоносова был этот — о размножении и сохранении российского народа.

Сотни лет минули… И что у нас? Втянулись в Афганистан — ничему не научил… Потребовалась своя территория — Чеченская республика. «Лучший министр обороны всех времен и народов» махнул рукой, и влилась стальная колонна в узкие улицы Грозного. Потом он будет повторять: «пацаны умирали, улыбаясь»… И даже в голову «полководцу» не приходило, насколько это цинично…

На Кавказе по-прежнему гибнут люди — гражданская война и не кончалась. Вряд ли наши правители читали стихи Лермонтова об этой свободолюбивой земле, рассказы А. Толстого, того же «Хаджи Мурата»… Все время диву даешься: откуда берутся эти посредственности и пустословы, как им удается пролазить к вершинам власти?

Высоцкий посещал Грозный в 70-х годах, выступал там с несколькими концертами. «Из детства помню детский дом в ауле в республике чечено-ингушей. Они нам детских душ не загубили, делили с нами пищу и судьбу». Тогда еще дружно жили все кавказские народы, общались с русскими семьями, вместе отмечали праздники…

Так кто же натворил столько бед? А они все, так сказать, на слуху. Один разрушил лучшее в мире образование. В разных интервью он прямо заявляет: мы готовим успешных людей. В его понятии «успешные» — это  умеющие делать деньги. Словом, готовит потребителей. Перефразируя известного персонажа Кузьмича, вспомним: у нас таких дураков на двести лет припасено. Или другой товарищ, правда, с генеральскими погонами, такой разговорчивый, у него на все вопросы есть заранее заготовленные ответы. А тем временем лихие 90-е уже благополучно перекочевали в лихие нулевые и дальше («Воровали все и даже — прокурор»). В обиход вошло явление, о котором мы раньше и слыхом не слыхивали, — рейдерство. Расширяется наш лексикон. Нелишне пояснить: захват силой госсобственности. Вожделенные объекты не какие-то там парикмахерские или бани, а целые предприятия, среди них — уникальные оборонные, даже НИИ с грифом «секретных». А тут еще новая напасть — нашествие педофилов. «Реформированная» правоохранительная система никак не может остановить невесть откуда обрушившийся на страну вал этих «отморозков»…

Не перестает удивлять своими сомнительными новациями министр обороны, которого удобнее именовать министром разоружений. В августе восьмого он «расписался в полном неумении», устроив по существу «41-й год в миниатюре»…

Я в тайну масок все-таки проник,
Уверен я, что мой анализ точен:
Что маски равнодушья у иных —
Защита от плевков и от пощечин.

Словари поясняют: элита — это лучшие, отборные. И что же наши «отборные»? Они уже превратились в тормоз развития, заботятся лишь о сохранении кормушки. И есть еще опасность, что чиновничья верхушка может перекрашиваться, при этом не перестанет заниматься своим излюбленным действом — пиаром. Тогда просто происходит вороватая подмена вывески — на «патриотизм». Как верно уловил кто-то из писателей, «того и гляди, Познер со Сванидзе запоют с телеэкрана «Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь»…

Народу уже изрядно поднадоела эта «ликующая гламурная челядь», сопровождаемая различными пошлыми телешоу типа «Смеяться разрешается». А грудасто-аполитичные телезвезды развязно вещают: нам нечего  хотеть, у нас все есть. Именно к таким крутым деткам обращены слова Пушкина: «Человек, у которого нет ничего святого».

«Только в грезы нельзя насовсем убежать: краткий век у забав — столько боли вокруг! Попытайся ладони у мертвых разжать и оружье принять из натруженных рук».

«Краткий век у забав — столько боли вокруг!» Сейчас страна остро нуждается в новой элите. Это должны быть истинные творцы-энтузиасты, лучшие представители нации, которые будут обладать важнейшим даром — слушать и слышать голос народа. И не отворачиваться от слов правды, не пренебрегать ими. Еще Достоевский в свое время призывал власти: «Позовите серые зипуны и спросите их сами об их нуждах, и они скажут вам правду, и мы все, в первый раз, может быть, услышим настоящую правду»… Да, это был бы интересный момент в нашей истории, началось бы долгожданное выздоровление страны…

Многие задаются вопросом: а как бы мы жили, не будь всех этих раковых недугов? Конечно, до той идиллии из Высоцкого — «Грузчики в порту, которым равных нет, отдыхают с баснями Крылова»… — нам, в силу российского менталитета, не дотянуть. Так что остается слыть оптимистами, к чему и поэт призывал всем своим творчеством: «из худших выбирались передряг!..» И поможет Маркс — на какой-то странице его бессмертного «Капитала» есть строка: «Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым»…

Источник