Какая болезнь была самой страшной в 17 веке

Согласны что Венгерский язык один из самых сложных в Европе, слышал что он самый сложный в Европе.

Когда читаю очередной вопрос в нескончаемой веренице вопросов о «самом сложном языке», то всегда удивляюсь упрямству вопрошающих. Упрямству в том смысле, что люди думают, что относительные критерии могут быть абсолютными.

Абсолютный критерий, к примеру, это шкала твёрдости минералов Мооса. Там всё просто — то, что все другие царапать не могут, является самым твёрдым.

Относительных критериев намного больше: самая красивая девушка планеты, самая интересная книга, самый захватывающий кинофильм… Самый сложный язык — один из этого ряда. При этом, практически никогда в вопросе не учитывается такая малость, как целевая аудитория — для кого тот или иной язык является самым-самым. Для басков? Для англоязычных? Для албанцев? Для цыган? Максималисты об этом не думают. Они даже не подозревают, что один из самых сложных в Европе языков для англоязычных людей может быть одним из самых простых для финно-угорских.

Вот упрощённая карта европейских языков. 

Схожие языки (т.е. те, которые являются близкими и простыми для взаимного изучения) обозначены здесь одним цветом. Мы видим, что румынский язык является простым для далёких португальцев и более сложным для соседей-болгар и венгров. А венгерский будет сложнее для соседей австрийцев, чем для эстонцев.

Но эта карта не показывает, какие европейские языки сложнее будет изучить условному тому или иному европейцу. Чтобы это узнать, надо взглянуть на другую карту. Например, эту:

Мы видим, что для англоязычного человека румынский и итальянский языки будут примерно одинаковыми лёгкими для изучения. А вот венгерский судет сложнее русского, но легче арабского. Понятно, что для русского или немецкого языков подобные карты будут иметь иные градации сложности.

Как бы ответ банально не звучал — потому что развивалась по-разному.

Разные части Европы исторически находились в совершенно разных условиях. Какие-то из них находились в более плодородных землях, при этом, расположенных на или рядом с торговыми путями и с римским наследием — Франция, Италия, Испания. Всё это естественным образом предопределяло их более большее развитие чем, например, Руси или Финляндии в определённый период, однако, впрочем, ничего не гарантировало. Англия, игравшая роль задворок Средневековой Европы с по своей сути французской элиты смогла подняться и стать одним из мировых гегемонов, схожая история произошла и с Россией, бывшая же одним из самых централизованных, и, как следствие, мощных, средневековых королевств, Венгрия, в итоге во многом подрастеряла свою роль на континенте.

Важную роль естественным образом играли политические режимы, установившиеся в странах — скажем, крепостное право, с началом Нового времени пришедшее в Восточную Европу включая Россию, и при этом уже давно отменённое за Западе, явным образом не способствовало индустриализации, развитии гражданского и, шире, массового общества, т.е. всем тем процессам, что происходили в Англии, Франции или Германии много раньше России.

Мощным факторов было наличие или, напротив, отсутствие у стран тех или иных ресурсов, позволявшее или вынуждавшее государствам действовать тем или иным образом с последствиями в других аспектах. Скажем, природная скудность Англии вынудила её развивать свой флот и Империю, наличии у Испании серебряных и золотых рудников в Новом Свете позволило вместо комплексного экономического развития страны попросту откупаться от генуэзских банкиров своими галеонами — а если всё итак вроде бы работает, зачем что-то менять?

В целом ответ на этот вопрос лежит в плоскости институтов — исторически сложившихся или созданных целенаправлено форм организации совместной деятельности людей, определяющих правовой каркас и, в каком-то смысле, общества, а также от объективных внешних условий, которые, однако, не являются этаким роком или же, наоборот, панацеей. Если говорить уж совсем по простому, то главная причина, почему Европа столь неоднородно по своему развитию состоит в том, что все её государства проводили в той или иной степени разную политику на протяжении истории — вот, собственно, и результат.

Собственно, научных знаний в Средние века не было, но был обширный корпус трактатов религиозно-философского содержания, в которых мыслители пытались зафиксировать своё понимание природы вещей. Их произведения копировались переписчиками в дальнейшем и распространялись по монастырским и университетским библиотекам, где студенты и знакомились с основными тезисами и теориями. На университетских лекциях, как правило шли диспуты, которые не редко заканчивались драками, а под час и студенческими бунтами (кстати, по причине буйства средневекового студенчества, университеты старались держать за пределами городов, в предместьях или даже на удалении, как Оксфорд). Было всего 4 факультета — свободных искусств (тривий (грамматика, логика, риторика) + квадривий (арифметика, геометрия, астрономия, музыка)), права, медицины и богословия.

Методически, средневековые профессора заставляли студентов зубрить огромные текста, определения, понятия, и за ошибки наказывали побоями (трость в те века исполняла роль не указки, ибо досок с мелом ещё не было, а розги =)). Поведение студентов также оставляло желать лучшего. Они устраивали бунты, пьянствовали, похищали местных девушек, грабили местных жителей. Кончено, это не было поголовным явлением, но случалось часто и студентов не редко отправляли на плаху или виселицу. Так что, не будет большим преувеличением сравнить средневековый университет и школу для трудных подростков в самом радикальном проявлении, как показывают её в фильмах =)

Я как-то уже писал об этом у себя в блоге, поэтому просто скопирую пост оттуда.

Забавно, но, кажется, я теперь знаю, почему во всех войнах XVII-XVIII века у турок были огромные армии в > 100 тысяч человек (для европейской армии времен Тридцатилетней войны в XVII численность в 30 тысяч — это нормально, 50 — это вообще ояебу полчища, умереть-не встать). То есть понятно, что где то в подсчетах был косяк, потому что армия в 200 тысяч — это Наполеоновские войны, но никак не начало XVII века. Понятно, что там и с источниками проблема — османы писали по турецки, на арабскими буквами, поэтому востоковеды и сегодня запариваются с ними. Но там оказалось еще интереснее. Во первых турки сами умышленно искажали численность своих армий — когда войско выступало в поход, они распускали впереди него слухи о том, что идут все 400 тысяч солдат, и скоро будут все адски жечь-воровать-убивать. Нормальный такой прием для деморализации неприятеля.
Но самый цимес даже не в этом, а в том, как они вели подсчет численности. Допустим, есть сипах (тяжеловооруженный всадник), при нем несколько слуг (нон-комбатантов) — они считают всех. То есть по факту воин один, а на бумаге — 5-6-7 (в зависимости от числа слуг при нем). Дальше — интереснее. У всадника, естественно, минимум две лошади. Еще сколько то вьючных лошадей, верблюдов, ищаков и т.д. чтобы везти оружие, личное имущество, нямку на ПОЖРАТЪ и прочее разное. Вы уже догадались, к чему я клоню? Да, всю эту скотину тоже считали в расчете одна голова — одна боевая единица. То есть, воин, имевший, допустим, трех слуг, пять лошадей и какого нибудь полудохлого ослика — это уже 10 воинов. Конечно, не каждый воин имел слуг (даже одного), не каждый имел множество вьючных животных, но тем не менее становится ясно, откуда берутся армии численностью в 200 и более тысяч человек. При подсчете хотя бы приблизительной численности воинов цифры из источников можно смело делить на три — тогда будет что-то более или менее близкое к действительности.

Евроскептицизм — это скептецизм по отношению к Евросоюзу. Основная причина критики интеграции европейских стран — ослабление независимости каждого государства в отдельности. Помимо этого, евроскептики заявляют, что Евросоюз является большой бюрократической структурой, на практике не приносящей значительной пользы, но доставляющей весомые неудобства. Законы отдельной страны ЕС ниже чем законы ЕС. К примеру квоты на размещение мигрантов. Не все страны ЕС согласны с навязанными им квотами.

Евроскептикам не нравится и экономическая политика ЕС. Лишь 5 из 28 стран ЕС — Германия, Франция, Великобритания, Италия и Испания дают более 70% всего ВВП Евросоюза.  И вот как удивительно, в странах с самым высоким показателем валового национального продукта (ВНП) на душу населения, по данным Всемирного банка за 2015 год, достаточно сильны позиции евроскептиков.

Среди таких стран (в пересчете на душу населения) — Дания ($58 590), Швеция ($57 810), Нидерланды ($48 940), Австрия ($47 120), Финляндия ($46 360), Германия ($45 790), Великобритания ($43 340), Франция ($40 580) и Италия ($32 790).

Примерно такие же результаты можно увидеть, если сравнивать уровень ВВП и популярность партий евроскептиков.

Страны с самым высоким ВВП — Германия, Великобритания, Франция, Италия, Нидерланды. И именно здесь партии, выступающие против единства ЕС, демонстрируют самые значимые результаты.

Отдельно стоит отметить, что десять демонстрирующих худшие показатели по ВНП на душу населения стран относятся к Восточной Европе — и там евроскептических настроений практически нет.

При этом Румыния, в которой вопрос о европейском будущем вообще не поднимается, находится на предпоследнем месте (здесь ВНП равен $9500). Хуже показатель только в Болгарии ($7200), которая также не подвергает сомнению европейское единство. Вполне объяснимо, что в Украине с ВНП в $2300 ЕС чуть ли не обожествляется.