Концепция здоровья и болезни в гештальт терапии

Главная страница
Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

1. Понятие здоровья в гештальт-терапии.

2. Сопротивление как прерывание или избегание некоторых аспектов контакта.

3. Цикл контакта и механизмы его прерывания.

1. Понятие здоровья в гештальт-терапии.

Под здоровьем в гештальт-терапии подразумевается способность свободно создавать живые, хорошо сформированные и четко очерченные «фигуры», наиболее адекватно использующие ресурсы поля, а также способность разрушать эти «фигуры». Доминантная «фигура» выходит из «фона», привлекает внимание, а затем погружается обратно в «фон», в то время как возникает новая. Это ритмическая пульсация природы человеческого существования. Здоровье можно назвать свободным функционированием. Свободным потому, что, находясь в пространстве поля, мы можем с помощью наших способностей, знаний и опыта отыскать в окружающей среде то, что будет наиболее подходящим для возникновения «фигуры» (Latner, 1992).

Наша свобода состоит не только в выборе чего-либо, соответствующего нам индивидуально, так как в поле имеются не только наши личные потребности, стремления, желания и интересы, которые обеспечивают рост и возникновение «фигур». Свободное функционирование есть свобода отыскать что-то, что может стать полезным, из того, что есть, свобода следовать «фигуре» там, где она дана нам.

Расстройства здоровья — это, соответственно, несвободное функционирование. Оно означает, что «фигура» потребности не появляется или «фигура» есть, но мы не можем принять ее свободно, так как избегаем или игнорируем ее элементы (искажение перцепции), которые являются существенными для её возникновения, развития и разрушения. Например, мы разделяем себя на какие-то части (хороший-плохой, жесткий-мягкий и т. п.), одни из них признаем, а другие отрицаем и подавляем. И мир мы видим тем же самым способом: здесь хорошо, а там плохо, ангел и дьявол, рай и ад, морально — аморально, мы и они, ум и тело, черное и белое и т.п. И затем мы усиливаем эту фрагментацию, поддерживая ее и игнорируя все, что не подходит под нашу концепцию вещей.

Результатом всего этого являются неполные «фигуры» (то есть развитие «фигуры» может быть приостановлено), которые появляются тогда, когда требования каждой фазы развития «фигуры» (см. главу 2) индивидуумом игнорируются. Например, в фазе контактирования индивидуум не направляет свою потребность в среду (есть ориентация, но нет манипуляции) и тогда финальный контакт становится невозможным. Другой вариант — элементы поля, которые могут сделать «фигуру» адекватной, на данный момент (!) недоступны. Например, ребенок, нуждающийся в материнской заботе, не получает ее в связи с депрессивным состоянием матери.

Результатом являются незавершенные «фигуры», незавершенные дела. Если здоровье — это целостность, проявляющаяся в создании и разрушении хорошей фигуры, тогда нездоровье (с точки зрения гештальт-терапии) — это потеря нашей целостности и наличие расщепления, плохих «фигур» и незавершенных дел.

Здесь надо подчеркнуть, что мы существуем в социальном и культуральном поле и общество, со своей стороны, влияет на процесс формирования «фигуры» (на то, чего именно мы можем хотеть). Но такое влияние не является фатальным. Хорошие «фигуры» (мы можем назвать их очерченными, связанными, согласованными, витальными, изящными) — сигнал здоровья. Этот автономный критерий гештальт-терапии — создание хорошей «фигуры» — определяет, кто болен, а кто здоров. Однако нужно помнить, что отклонения от того, что не является социально, морально или политически приемлемым для других, не является однозначно нездоровьем. Повреждение свободного функционирования обычно рассматривается как болезнь (disease — dis/ease — расстройство свободы в дословном переводе). Это невроз, заболевание, безумие, духовный голод, аномия*(Аномия (фр.anormie — отсутствие организации) — психологическое состояние: характеризующееся чувством потери ориентации в жизни; возникающее когда индивид ставится перед необходимостью выполнения противоречащих друг другу норм.) и т. п. Такие расстройства прерывают, подавляют и сдерживают наши творческие способности, работу свободного функционирования в поле. Мы приклеиваем ярлык этой области исследования, называя ее клинической психологией или психопатологией (Latner, 1992).

Философские основания гештальт-терапии акцентируют первичность мира непосредственного опыта. Перлз называл гештальт-терапию «терапией очевидного». Это означает, что в работе гештальт-терапевта индивидуум и его уникальный опыт (фокус на переживании, визуальных или аудиальных феноменах) перевешивает любые попытки категоризации или классификации.

Однако мы не можем не оценивать совсем. Человек отличается от других живых существ еще и способностью к созданию смыслов. Например, этим способом мы автоматически формируем впечатление и мнение о других людях, почти не можем его не сформировать. Однако данная оценка отличается статичностью, хотя и претерпевает иногда существенную динамику.

В процессе терапевтической сессии терапевт и клиент уделяют внимание происходящему во внутреннем мире и извне: мыслям и чувствам, деталям и впечатлениям, выражению лица и жестам, одежде и стилю отношений. Отслеживание всего этого дает важную информацию терапевту и происходит в виде оценки.

Противоречие позиции заключается в том, что, с одной стороны, мы поддерживаем уникальность каждого клиента, а с другой — делаем оценки, хотим мы этого или нет. Кроме того, никуда не деться оттого, что многие наблюдаемые нами феномены складываются в распознаваемые паттерны с предсказуемыми поведенческими последствиями. Помогая клиенту, мы должны оставаться внимательными к этим паттернам, фиксированным гештальтам (привычному стилю контакта), для того чтобы понять, как этот способ создания контакта формирует их трудности (Joyce, Sills, 2001).

И все же приоритет в гештальт-терапевтической диагностике имеет работа, базирующаяся на исследовании процесса формирования «фигуры» у клиента, возникновения расстройств контактной границы, а также рассмотрение феноменов поля во взаимодействии терапевта и клиента и акцент на осознавании. Тщательное изучение того, что происходит, когда «фигура» возникает, развивается и разрушается, — это база для понимания происходящего с клиентом в гештальт-терапии. В этом смысле гештальт-терапевты встречают патологию только тогда и там, где она проявляется в терапевтическом процессе, а не заранее. Этот способ, по контрасту с обычным, когда оценка индивидуума делается на основе тестов или интервью, — снижает ценность теории психопатологии для гештальт-терапии.

Путь гештальт-терапии — это тщательное пошаговое, момент за моментом, исследование пути, которым личность создает, формирует и разрушает «фигуру» в терапевтической ситуации.

Таким образом, свободное (здоровое) функционирование можно рассматривать как интеракционный феномен, как феномен контактной границы, который относится к способности индивидуума быть связанным со своим окружением (средой) креативным способом — для того чтобы встретиться со своими потребностями, поддерживая в то же время связь с другими людьми и уважая уникальность других (Frazao, 1999).

Нездоровое функционирование — это тоже интеракционный феномен контактной границы, относящийся к неспособности быть творчески связанным со средой. Это связанность стереотипными или повторяющимися паттернами, подавление или искажение своих потребностей, для того чтобы поддерживать отношения с другими, хотя эти отношения в принципе могут быть аутентичными и творческими. Каким образом это происходит?

На всем протяжении развития ребенка и дальнейшей жизни взрослого индивидуума удовлетворение определенных потребностей может конкурировать с поддержанием отношений с другими. «Или ты делаешь, как я сказала, или не походи ко мне больше!» — говорит ребенку мать. Когда это происходит, личность через творческое приспособление будет искать различные пути выражения своих потребностей, в то же время поддерживая отношения с другими. Если такие попытки неудачны (и личность предпочитает уменьшить конфликт за счет своих потребностей), выражение потребности становится напряженным или подавленным. Приспособление вместо здорового становится нездоровым. В таких условиях отношения, которые ребенок устанавливает с матерью, вместо защищенности становятся наполненными чувствами беспомощности и незащищенности, уменьшают возможность развития его потенциала, так же, как способность расширять рамки и комплексность его опыта. Выжить для ребенка — значит остаться в отношениях с родителями. И тогда он жертвует другими своими потребностями в пользу потребности в связанности со значимыми другими (потребности выживания).

Впоследствии такой же стереотипный ответ включается в любых других значимых ситуациях — ребенок, а потом уже и взрослый выбирает неконфликтные отношения, а не удовлетворение своих потребностей.