Лечить нужно не болезнь а человека
Сегодня много говорят о стандартизации медицинской помощи. Все чаще звучат заявления о том, что внедрение стандартов повышает качество этой помощи. Но как это сочетается со знаменитым постулатом Гиппократа о том, что лечить надо не болезнь, а больного? Об этом обозреватель «РГ» беседует с авторитетнейшим российским медиком, академиком РАМН Михаилом Перельманом.
Михаил Перельман: Действительно, сегодня врачи активно вовлечены в процесс стандартизации. Еще в 1998 году Минздрав России и Федеральный фонд обязательного медицинского страхования издали приказ об организации работ по стандартизации в здравоохранении. Она необходима в сфере лекарственного обеспечения, требований к условиям оказания медицинской помощи и т.д.
Подобная стандартизация понятна и оправданна. А в клинической медицине, во врачевании?
Михаил Перельман: Здесь ситуация совершенно другая. В большинстве лечебно-профилактических учреждений уже давно действуют определенные правила, установки, требования, протоколы ведения больных. Врачам известны такие понятия, как клинический минимум обследования и лечения при ряде заболеваний и синдромов. Они направлены на повышение качества медицинской помощи и рационализацию работы врача. Но даже самое аккуратное выполнение принятых требований и рекомендаций без учета особенностей пациента и должной квалификации врача не всегда обеспечивает хороший результат. Великий Парацельс полагал, что медицина есть более искусство, нежели наука. «Знание и опыт других, — писал Парацельс, — могут быть полезны для врача. Но все знания мира не сделают человека врачом, если нет у него необходимых способностей и ему не назначено природою быть врачом».
Об этом, похоже, начисто забыли. Достаточно вспомнить о приеме студентов в медицинские вузы по итогам ЕГЭ и без собеседования!
Михаил Перельман: Современная клиническая медицина — это и наука, и искусство. Врач должен обладать знаниями, умениями и опытом. Необходимые составляющие хорошего врача — творчество, талант, изобретательность и здравый смысл. Обостренное внимание к стандартизации диагностики и лечения больных в последние годы связано в значительной степени с повсеместной коммерциализацией медицины. Изменились отношения пациента и врача — «потребитель и продавец услуги». Возросла роль финансовой экономии. Возник ранее отсутствовавший компонент коммерческой заинтересованности в результатах врачебной деятельности.
Что же можно стандартизировать в клинической медицине?
Михаил Перельман: Главная цель стандартизации — повышение качества медицинской помощи. Получение лучшего результата на базе современного уровня науки и технологий при минимально необходимых финансовых затратах. При этом важнейшее значение имеют квалификация врача, уход за больным (его «выхаживание») и весь пласт деонтологической работы.
Но эти факторы стандартизировать крайне сложно.
Михаил Перельман: Сложно. И даже, может быть, невозможно. Поэтому основные направления стандартизации в медицине должны быть ограничены метрологией, терминологией, условными обозначениями, типовой документацией, техническим оснащением, фармакологическими средствами, оборудованием, принципами безопасности труда. Все протоколы ведения больных, которые разрабатываются и совершенствуются медицинским сообществом, имеют рекомендательный характер и должны быть лишь ориентировочной основой действий врача. Главное: лечить не болезнь, а больного. Все люди по своей генетической структуре разные. Одинаковые только однояйцевые близнецы.
Значит, положения о стандартизации профилактических мероприятий у здоровых и о стандартизации лечения больных неправомерны?
Михаил Перельман: Индивидуальный подход к клиническим вопросам очевиден. Достаточно вспомнить опыт переливания крови до открытия групповой принадлежности и резус-фактора, первые попытки трансплантации тканей и органов. Современная база персонального подхода основана на данных молекулярно-генетической диагностики и определения биомаркеров с созданием генетического паспорта. Появляется возможность определения групп риска (предсказательная или предиктивная медицина), персональной профилактики (превентивная или профилактическая медицина), а также доклинического диагноза. Это особенно важно при наследственных, инфекционных и онкологических заболеваниях, при определении лекарственной терапии. Разумно сохранить старые «захарьинские» принципы анализа жалоб и анамнеза в наш высокотехнологичный век. Гуманное и сочувственное отношение — святая обязанность врача! Ведь при любом соматическом заболевании имеется и психический компонент. Даже в век уникальных технологий, приборов роль общения врача с пациентом невозможно переоценить. Скажем, предлагать пациенту раздеться для осмотра можно только после беседы с ним. Не должно быть места абсолютному стандарту в алгоритме назначаемых исследований. Особого внимания заслуживают стандартно производимые повторные и явно лишние исследования. Сколько раз каждому из нас определяли группу крови! А ведь она не меняется: с какой человек родился, с такой и умрет. А назначение сложных и дорогих исследований! Таких, например, как магнитно-резонансная или позитронно-эмиссионная томография? В большинстве случаев пациент должен оплачивать такие исследования. А перед врачом нередко дилемма: назначать исследование или нет. С одной стороны, после выполнения компьютерной томографии все ясно — магнитно-резонансная томография не нужна. С другой стороны, за врачом фигура администратора, жестко требующего заработка денег для учреждения.
Как быть?
Михаил Перельман: Решение исключительно на совести врача. Ведь пациент, особенно онкологического профиля, в условиях платной медицины беззащитен, а оценить правомерность действий врача в подобных ситуациях не может никакая экспертиза.
Казалось бы, говорим об очевидном. Однако в официальной концепции развития здравоохранения России до 2020 года в разделе «Стандартизация медицинской помощи» сказано, что стандарты «содержат сведения по профилактике, диагностике, лечению конкретных заболеваний и синдромов».
Михаил Перельман: Еще и еще раз повторюсь: лечить необходимо не заболевания и синдромы, а больных людей! И поскольку все эти люди разные одинаково лечить их нельзя: нужен индивидуальный, персональный подход. Стандарты для лечения болезней с этих позиций неправомерны! И врачи это понимают. Мои бывшие шефы, всемирно известные хирурги Евгений Николаевич Мешалкин и Борис Васильевич Петровский, не признавали стандартизации лечения. Борис Васильевич говорил: «Если я заболею, не лечите меня по стандарту». А Евгений Николаевич был более резок: «Стандарты нужны врачам, которые не хотят думать или которым нечем думать».
На 1-м Национальном съезде врачей России в октябре этого года отмечено, что стандарты предназначены в первую очередь для организаторов здравоохранения, а не для врачей. Стандарты необходимы для выравнивания организационных, материально-технических и кадровых условий оказания медицинской помощи стандартного качества в каждом регионе страны. Стандартизация здравоохранения и стандартизация медицины совсем не одно и то же. Вспоминаю эпизод семидесятых годов прошлого столетия. Мы в Институте хирургии обратились к директору Борису Васильевичу Петровскому с просьбой помочь в диагнозе у одного пациента.
— А вы думаете, что я смогу поставить диагноз? — спросил Борис Васильевич.
— Думаем, что да. Ведь вы очень опытный врач, академик и даже министр здравоохранения Советского Союза.
— Все правильно, — ответил он, — Но я министр здравоохранения, а не министр медицины. Кстати, министров медицины нигде нет.
ВОЗ, которая всегда отличалась тенденцией к стандартизации режимов лечения, стала менять свои позиции. Эксперт ВОЗ Карин Вейер отметила, что «мы вступаем в новую эру, в которой не может быть одного размера для всех». В США для лечения одной и той же болезни могут быть использованы до 20 разных протоколов в зависимости от учреждения, страховой компании.
Персональная медицина не становится всеобщей из-за высокой цены диагностических технологий?
Михаил Перельман: Пока да. Но их стоимость по мере совершенствования, востребованности снижается. Персональная медицина за счет рационального подбора лекарств, эффективности станет дешевле нынешней. И врачам надо постепенно менять свой менталитет, переходить именно к такой медицине.
Источник
lenala более года назад Мудр был профессор, полностью оправдывал фамилию. Человеческий организм индивидуален, у всех есть свой набор болезней особенностей, индивидуально непереносимых вещей, если этого не учитывать- пациента можно запросто угробить. Например, во многих рецептах от простуды и бронхита есть мёд, вроде бы пищевой продукт, не химия какая, очень полезный. Лечитесь все! А у некоторых аллергия на него, от сыпи до отека Квинке. В общем проповедовал доктор индивидуальный подход к больному, чего нам сейчас крайне не хватает. автор вопроса выбрал этот ответ лучшим эск более года назад Первоначально данная фраза приписывается Гиппократу. Впрочем, этому врачу древности многое приписывается. Не исключено, что он действительно пришел к данному принципу, как и многие врачи после и независимо от Гиппократа. Речь, во-первых, идет о необходимости индивидуального подхода в лечении. Типа, что «люди все разные» — следовательно, и лечение требуется разное. Хотя справедливости ради, подавляющее большинство людей обходятся стандартными методами лечения. Тем не менее, никто не отменял ни образа жизни, ни различий в телосложении, и ряда других индивидуальных различий. Которые в ряде случаев таки следует учитывать. Иногда учитывать принципиально, серьезно корректируя методы лечения. Есть и «во-вторых»: лечение должно направляться не только на заболевание, а на организм в целом. Хотя и здесь есть «но». Что-то можно и нужно лечить локально, направленно, именно лечить болезнь. Но во многих ситуациях это срабатывает плохо. Самый простой пример: лечение диабета, ожирения, многих нарушений опорно-двигательного аппарата. Вот тут как раз «»лечение болезни» будет скорее профанацией. Здесь нужно подходить куда шире, начиная с перемены (подчас радикальной!) образа жизни, и заканчивая лечением собственно проявлений заболевания. Проблем тут видится две: неготовность врачей и самой системы современной медицины; а главное — абсолютная неготовность пациентов к столь радикальным и трудоемким переменам. Проще попить таблеток и намазаться мазями. А то и прооперироваться — совсем ничего не нужно делать, все хирург сделает: жир откачает, сустав заменит… Peresvetik более года назад Любая болезнь человека, это лишь следствие, а причиной является совершенно другой аспект. Поэтому и говорится, что не нужно лечить болезнь, потому что лечить причину, по которой случилась данная болезнь. К примеру у человека больное сердце, у кого то это было заложено генетически от предков. Кто то все эмоции прячет и переживает все внутри, а у кого то оно болит из за повышенного давления. А психоматика такова, что он просто слишком строг к себе и не дает спуску. Поэтому и говорится, что болезнь может быть у разных людей аналогичной, а лечение должно быть индивидуальным. Нужно для начала найти корни ее, а потом лечить их. zyfN более года назад Я понимаю это просто и без премудростей.Болезнь ведь вселилась в человека и он болен этой болезнью. Значит болезнь надо изгонять любыми методами, а значить ЛЕЧИТЬ БОЛЬНОГО,вдобавок лечить психологически и морально. Пусть даже болезнь эта вечно сидит в человеке,всё равно надо её изгонять и не давать психологически думать больному о своей болезни. vedmedenko56 более года назад Если человек родился с «ранением в голову», то ты ему хоть «кол на голове теши», а от его ипохондрии никогда не вылечишь. Представители данного «спец контингента» поликлиник распознаются сразу. Наглядное проявление принципа «лечи не болезнь, а больного», оправдывает неуспех лечения у такой категории людей. ольген более года назад К уже данному ответу lenala, с которым вполне согласна, я бы добавила, что порой наши болезни в голове, особенно у очень мнимых людей, придающим большое и тревожное значение заболеваниям, то в данном случае необходима помощь психотерапевта, как минимум. alexm12 более года назад Действительно, зачем лечить болезнь? Что бы не проходила? Нам же надо что бы человек не болел, а не болезнь продолжалась. Хотя, современная платная медицина нацелена на «лечение», поддержание болезни. Иначе денег ни кто не принесет. Знаете ответ? |
Источник
«Партнер» №2 (185) 2013г.
Многие читатели в своих письмах «жалуются» на то, что немецкие врачи, по их мнению, прежде всего ориентируются на данные аппаратного обследования. О разных подходах к лечению болезни или больного и о роли аппаратных средств диагностики рассказывает доктор Рудольф Воробьёв.
Д-р Рудольф Воробьёв (Карлсруэ)
Известный врач М.Мудров в XIX в. провозгласил лозунг (правда, он не был первым): «Лечить больного, а не болезнь». В «Слове о способе учить и учиться медицине практической или деятельному врачебному искусству у постели больного», произнесенном им в Клиническом институте, Мудров заявил: «…врачевание не состоит ни в лечении болезней, ни в изучении причин… , врачевание состоит в лечении самого больного. Не должно лечить самой болезни». По логике Мудрова, любая болезнь поражает организм больного целиком. Весь организм действительно поражается, например, при обширных ожогах, прямом попадании бомбы … Но это особые, экстремальные случаи.
Среди российских медиков, да и широкой публики, особенно в советское время, этот призыв Мудрова был весьма популярен. В советской медицине в результате извращения физиологического учения И. Павлова под «теорию» Мудрова была подведена «научная» база. И здесь, в Германии, бывшие российские медики исповедуют лозунг «лечить больного, а не болезнь». Этот постулат относится к одной из актуальных проблем медицины – взаимосвязи общего и местного в патологии. Верное решение проблемы во многом определяет стратегию и тактику лечения.
Каково должно быть отношение врача к призыву Мудрова, если исходить из позиций современной медицины? Ответ на этот вопрос станет ясен при дальнейшем изложении.
Прежде всего подчеркну: болезни вообще не существует, это — абстрактное биологическое понятие. Человек всегда страдает конкретным заболеванием, так как, согласно учению одного из основоположников современной медицины Р.Вирхова о целлюлярной (клеточной) патологии, любой патологический процесс материален и, будучи локализован, «прописан» в определенном месте в организме, там, «где сидит болезнь», по выражению Вирхова. Следовательно, у каждого больного необходимо выявить конкретное заболевание, поражение определенного органа, ткани, системы. Интересно, что Вирхов уже в XIX веке считал «анахронизмом поднимать вопрос об общей болезни» всего организма.
В самом деле, достаточно удалить воспаленный аппендикс или больной зуб, чтобы вернуть пациенту радость бытия, при этом лечить весь организм вовсе не требуется.
Так как патологический процесс протекает в едином организме, то заболевания некоторых органов способствуют поражению других органов. Ангина, например, осложняется (не всегда) ревматизмом – поражением суставов и сердца, а также нефритом, который может возникнуть и после скарлатины. Холецистит порой вовлекает в патологический процесс поджелудочную железу. Однако уши, глаза, прямая кишка и другие органы и ткани при этом не поражаются и поэтому в лечении не нуждаются.
Вирхов в своем учении опирался на эволюционное учение Ч.Дарвина, в соответствии с которым локализация патологического процесса и дестабилизирующих организм болезнетворных факторов служит одним из приспособительных механизмов, возникших и отшлифованных в процессе эволюции. Организмы, у которых не выработалась способность локализовать патогенные факторы и процессы, реагируют всеми своими структурами генерализованно; такая система обладает незначительной устойчивостью и выбывает из жизни в процессе естественного отбора. Локализация патологического процесса обеспечивается системным строением и функционированием организма.
Вопреки Мудрову, считавшему, будто любой патологический процесс распространяется по всему организму, в действительности в нормальных условиях всё происходит наоборот. При возникновении патологического очага в организме мобилизуются соответствующие механизмы – иммунные и др., ликвидирующие болезненный очаг и компенсирующие нанесенный организму урон – анатомический и функциональный (физиологический). Например, при кровотечении активизируется кроветворение и в результате сложных химических реакций образуются тромбы, закупоривающие кровоточащий сосуд. Образовавшийся дефект ткани усиливает регенерацию путем деления клеток и дефект ликвидируется. Однако клетки нервной системы, в том числе головного мозга, и сердечной мышцы (миокарда) делением не размножаются. Но это не означает, что нервная система и сердце не способны восстанавливать свои функции при гибели нервных клеток или клеток миокарда. Регенерирует их внутриклеточная структура.
Указанные и иные компенсаторные и защитные реакции не допускают распространения заболевания по всему организму. И.Мечников, разработавший теорию воспаления с эволюционных позиций в аспекте учения Дарвина, доказал на первый взгляд кажущееся невероятным явление: воспалительный процесс – не только патология, но и защитная реакция организма, способствующая его избавлению от болезнетворных микробов. В современной медицине эти мысли Мечникова получили дальнейшее развитие. Академик медицины Д.Саркисов пишет: «Проблема компенсации нарушенных функций – это прежде всего проблема работы организма как единого целого…» В то время как одни органы повреждены, другие развертывают компенсаторные реакции… Это следует называть не «страданием», а, наоборот, мобилизацией ресурсов организма на борьбу с болезнью». Следовательно, болезнь – явление двуединое: противоборство патологического процесса и защитных сил организма. Одна из задач врача – способствовать восстановлению статус-кво в организме, усилив его защитные реакции. Итак, болезнь – не чуждое организму «демоническое» явление, которое следует всеми силами изгонять из тела больного, как шаманы «изгоняют духов». Болезнь необходимо, согласно учению Дарвина, рассматривать как естественный (относительно!) приспособительный процесс. Поэтому считать болезнь страданием всего организма и призывать лечить здоровые органы и системы – абсурд! Таким образом, требование лечить больного, а не болезнь, несколько отдающее демагогией, теоретически несостоятельно и практически бесперспективно. За подобными рассуждениями нередко скрываются неумение диагностировать конкретное заболевание или незнание, как его лечить.
Против официально принятой в СССР формулировки «лечить больного, а не болезнь», которой медики со студенческой скамьи обязаны были следовать, осмелился выступить академик медицины И.Кассирский, настаивавший на лечении диагностированной у конкретного больного определенной болезни, но отнюдь не всего организма.
Ученый утверждал: надо самым тщательным образом обследовать больного, установить точный диагноз, что нередко представлет сложную проблему. Ведь врач имеет дело с самым сложным и изменчивым объектом в природе – человеком, да еще больным, у которого нарушены те или иные функции, в результате он нередко подавлен, скверно себя чувствует и потому у него плохое настроение, в той или иной степени нарушена психика, вплоть до развития стресса. Неудивительно, что клиническое течение одной и той же болезни часто протекает по-разному, в зависимости от индивидуальных – анатомических и иных особенностей больного. Ибо абсолюто идентичных людей, кроме однояйцовых близнецов, в природе не существует.
Отношение больного к болезни во многом определяется не только и даже не столько тяжестью заболевания, сколько характером больного, его мнительностью и др.
Успешность врачевания обусловлена в значительной мере личностью врача: уровнем его интеллекта, объемом специальных знаний, врачебным талантом, профессионализмом, умением подмечать малейшие подробности во время собирания анамнеза (при опросе) больного и в клинической картине с учетом лабораторных данных, физического состояния и психического статуса пациента.
Врач должен положительно влиять на настроение больного, на что обратил внимание академик В.Бехтерев: «Если больному после разговора с врачом не становится легче, то это не врач».
Конечно, одного только обаяния врача для успешного врачевания недостаточно.
Прав Мечников: «…врач, преисполненный величайшей симпатией к больным, но без необходимых знаний, может принести им огромное зло».
К сожалению, в последние годы наблюдается дегуманизация медицины. Кассирский, полемизируя с теми, кто преувеличивает значение техники для медицины, отмечал, что напрасно воинствующие «инструменталисты» иронически относятся к понятиям «интуиция» и «врачебный опыт», рекомендуя «кибернизировать» медицину. Ибо даже самая совершенная машина никогда не заменит головной мозг человека в умственных операциях, ведь компьютер – творение человеческого интеллекта.
Внедрение в медицину технических средств, безусловно помогающих врачу диагностировать болезнь, сократило общение врача с пациентом, воздвигнув «берлинскую стену» между ними. Врачу не остается времени тщательно клинически обследовать больного, благотворно воздействовать на его психику. И не машина оказывает психологическое влияние на больного, а врач!
Техника, которой насыщена современная медицина: томографы, компьютеры, электронные микроскопы и др. – предназначена лишь помогать врачу обследовать больного, но не подменять врача. Правда, эта истина не всеми осознается. Техника повышает возможности врача диагностировать заболевание, но порою и даже часто превращается в свою противоположность, если врач, уповая на многочисленные обследования пациента, иногда ненужные, а порой вредные, перестает активно мыслить.
Врач, диагностировав болезнь, лечит ее, учитывая, повторяю, индивидуальные особенности больного. Саркисов, много внимания уделявший изложенной в статье проблеме, совершенно обоснованно утверждает: необходимо «лечить данную болезнь у… конкретного больного» и предлагает положить это правило «в основу воспитания современного медицинского работника».
Источник