Мама сошла с ума от болезни

Кажется, нет ничего хуже, чем потерять близкого человека. Но что, если физически человек еще с тобой, а ментально — в параллельной вселенной? Наша читательница написала в редакцию, потому что не знает, как вести себя с матерью, которая на ее глазах сходит с ума. Что делать в одной из самых сложных ситуаций детско-родительских отношений, отвечает психолог.

Потерять близкого человека просто, а вот вернуть эмоциональную связь или найти такую же прочную новую — задача не самая простая. Возможно, не стоит геройствовать и пробовать самостоятельно разобраться с проблемой, которая кажется вам нерешаемой. Мы предлагаем вам профессиональную помощь от психологов из Центра успешных отношений.
Вы присылаете нам свою историю, а мы публикуем ее с комментариями специалистов. Чтобы мы лучше понимали суть проблемы, пожалуйста, высылайте максимально подробные (разумеется, насколько это уместно лично для вас) рассказы. А мы сделаем все возможное, чтобы хорошее настроение, гармония и покой вернулись в ваш дом. Анонимность писем гарантирована.
Мы ждем ваших писем по адресу lina@tutby.com. Чтобы ваше письмо не потерялось, пожалуйста, укажите в теме письма «Моя история».

Мама сошла с ума от болезни Фото: topsante.com

— Про отношения взрослых детей и еще более взрослых родителей написано немало, и моя история, увы, не уникальна. Применительно к маме я специально не употребляю слово «престарелая», так как считаю, что женщине, которой перевалило за 60, хватает сил на все. Мне предстоит выйти на пенсию в 65.

Не скрою, у меня было раньше много обид на мою маму, но теперь все это отошло на второй план. Уже пару лет как я уверена, что у моей мамы есть психические отклонения. Точнее, она сходит с ума.

Много лет она живет одна, с манией, что ее хотят лишить жизни, что кто-то залезает в квартиру и пакостит ей. Вот вчера этот негодяй, которого она ни разу не видела, так как он прячется, умудрился выкрутить гайки в стиральной машинке. Он режет ей шторы, крадет вещи, но по чуть-чуть, чтобы не быть пойманным.

Установили ей сигнализацию в квартиру, чтобы успокоить, но, со слов мамы, преступник буквально проходит сквозь стены, отключает сигнализацию и вскрывает замки. Вести нормальный диалог с мамой невозможно. Она — мама и знает все лучше всех. Кроме того, со мной она не может общаться, потому что я копия отца, с которым она разведена уже более 24 лет, но до сих пор винит меня в том, что не сделала этого раньше.

Казалось бы, можно мириться с тем, что происходит. Но мы видим ухудшения. Например, она постоянно пишет заявления в милицию, отключила домашний интернет. Недавно заявила, что этот незнакомец прослушивает ее айфон (купила, чтобы держать с ней связь), поэтому пользоваться им она не будет.

Живу в другой стране и, честно говоря, не хочу прилетать… Но понимаю, что ситуация будет ухудшаться. Что мы (у меня есть брат, но его отношения с мамой не лучше моих) можем сделать для того, чтобы хоть как-то поддержать ее психическое здоровье и сдержать регресс? Материально я и так ее содержу, но, очевидно, деньги ситуацию не исправят.

Комментарий психолога:

— Ваше письмо вызывает много сочувствия. Это действительно нелегко — осознать, что придется принимать мать такой, какая она есть, с ее психическим нездоровьем, мириться с ее странностями, пренебрежением к вам, агрессивностью. Есть проблемы, которые не решить, их можно только пережить.

Сейчас перед вами стоит вопрос не столько о поддержке ее психического здоровья, сколько сохранения возможности общаться с ней без досады и злости. Это нелегко, если есть постоянное чувство раздражения и обиды и хочется ей все объяснить, но всегда наталкиваетесь на ее неадекватные действия и терпите поражение, тратите энергию и нервы впустую.

Поймите, что поведение матери — это заболевание, а не ее злая воля. Она не изменится ради вас. Это нелегко принять, так как вы по привычке можете ожидать от больного человека нормального, здорового поведения, приводить аргументы — и упираться в стену.

Мама сошла с ума от болезни Фото: tekcrispy.com

Эмоции больного человека отличаются от тех, что испытывает человек здоровый. Например, у человека с психическими болезнями чувство привязанности значительно снижается — даже к самым близким. Его начинают волновать совсем другие проблемы. Примите такое поведение как данность.

Да, ваше общение — это испытание, но так как его нельзя избежать, то можно сделать его менее затратным по эмоциям и для нее, и для вас.

Для поддержания состояния мамы лучше всего вести себя максимально нейтрально. Меньше нравоучений и излишней активности. Сильные эмоции заставляют защищаться, и она будет это делать всегда, не контролируя свое поведение. Можно обсуждать простые бытовые вещи, но не что-то важное, долгосрочное.

Обратите внимание и на собственное эмоциональное состояние: никто, даже мама, не может наносить душевные раны. Даже если она считает вас плохой, вы имеете право чувствовать себя хорошей. Помните о спокойствии и снижении накала своих эмоций, а для этого при первом приближении раздражения, увеличивайте дистанцию, даже если это телефонный разговор — просто прервите его, перезвоните позже, выходите из ситуации, делая перерыв.

Ситуацию можно взять в свои руки при условии вашего спокойного и уверенного поведения. Определите пределы своих возможностей и последствия — и не отклоняйтесь от принятого решения, уступая ее требованиям. Сил вам и терпения.

Примечание редакции: В материале «Было ощущение, что я стою на краю могилы». Как жить, если у твоего близкого — деменция? Личный опыт» мы подробно рассказывали о том, как действовать, если у близкого человека прогрессирует психическое расстройство. Из вашего письма невозможно установить диагноз вашей матери, однако мы надеемся, что опыт, описанный в статье, окажется вам полезен.

Источник

Я даже в кошмарном сне не могла представить, что такое может случиться с кем-то из моих близких. Тем более, с мамой. В детстве я немного побаивалась ее – мама не любила, когда ей прекословили, даже папа не спорил с ней. Она всегда была права. Даже если не права. Однажды в начальной школе я хотела сделать ей подарок к 8 марта и откладывала мелочь, что мне давали на обед. Накопила на косынку, а мама меня ударила – она думала, что я взяла у нее деньги – накануне у нее пропало несколько рублей. Потом она их нашла в кармане пальто, но не извинилась передо мной, а я даже боялась оправдываться, только плакала. Зато у мамы были «железные» нервы, она смотрела «ужастики» и ругала меня, когда я рыдала над душещипательным фильмом или книгой.

Позднее, когда у меня появилась своя семья, мама всегда удивлялась, если я просила прощения у своей дочери, обидев несправедливо ее. Тем не менее, мама была очень добрым человеком, могла отдать последнее нищим, помогала мне, поддерживала в трудные минуты. И на работе ее уважали подчиненные. Да и с нами мама не всегда была строгой, просто она не любила инакомыслия, ей лучше было не возражать, что трудно получалось у меня, особенно в юности. Помню, как-то после очередного спора я хлопнула дверью, выкрикнув: «Не дай, Бог, жить с тобой, когда ты будешь старой». Бог дал…

Никогда не думала, что первым уйдет папа. Он не жаловался на свое здоровье, берег маму, ухаживал, когда болела. В последние годы он сетовал, что она стала какой- то странной: придиралась по каждому пустяку, прятала свои вещи и подолгу искала их, а однажды сварила гречневую кашу с вермишелью и уверяла, что именно так готовят. Как-то обвинила маленькую внучку, что она выдернула у нее всю морковь, хотя та не подходила к грядкам. Поначалу мы думали, что ее характер стал портиться с возрастом, но потом эти странности усилились. В день похорон трагически погибшего внука она спокойно собирала яблоки в саду. МРТ подтвердило наши опасения, что она больна. Когда умер папа, она даже не плакала — не поняла, что случилось…

Вот уже 8 лет мама живет со мной. Сейчас мне уже легче. А в первые годы я думала, что сама сойду с ума. Мама спала днем, а ночью бродила, что-то передвигала, роняла, стучала в окна и двери, кого-то громко звала. Бывало, я до утра не могла сомкнуть глаз, никакие успокоительные не помогали. Часто мама была агрессивной, особенно, когда я пыталась увести ее с прогулки домой. Я как раз переехала в новый район. Можно представить, что думали обо мне новые соседи, когда мама жаловалась, что она вообще ничего не ела, хотя мы только что обедали — она тут же все забывала. Потом у нее появилась навязчивая мысль, что ее хотят убить, она стучала в окна, показывая жестами. Постепенно соседи поняли, что это болезнь, помогали найти ее, когда она убегала из дома, даже один раз среди ночи… Пришлось сменить замки и убирать все ключи, а также оконные ручки. Как-то она включила газовую плиту, но не зажгла. К счастью, я вовремя пришла.

Теперь у мамы последняя стадия деменции, когда происходит полный распад личности. Она уже не может самостоятельно принимать пищу (в лучшем случае, руками), произносит лишь отдельные слоги, повторяя их по несколько раз. Если я ухожу по делам, не знаю, что меня ждет дома – разбросанные горшки с цветами, спрятанная посуда под одеялом с едой, испачканные стены, завязанные в узлы шторы и одежда, разорванный в клочья памперс… Ночью она спит, только громко лепечет во сне.

Таблетки не даю, после них она спала по двое суток и тяжело дышала, я боялась, что она умрет. Порой сержусь на нее, когда она что-то натворит, но потом становится стыдно – это же мама, которая ничего не понимает. Иногда у нее появляется осмысленный взгляд, она начинает плакать и креститься, хотя раньше я не видела, чтобы она молилась. Наоборот, подтрунивала надо мной, что я хожу по выходным в церковь.

Читаю высказывания экспертов о причинах возникновения деменции и…удивляюсь. Одни пишут, что в группе риска те, кто любит употреблять в пищу перец чили, другие утверждают, что дело в неподвижном образе жизни и неправильном питании, теперь вот появилась еще одна версия — о связи плохого зрения с деменцией.

Все это не относится к моей маме – она вообще не любила острые приправы, предпочитала натуральные продукты, пила козье молоко. Всегда ходила пешком и много трудилась на грядках — в огороде не было ни травинки. И зрение у нее до сих пор отличное, читала до болезни без очков. Кстати, у нее была огромная библиотека.

Недавно я прочла высказывание одного священника, который считает, что причина деменции — в НЕРАСКАЯННЫХ ГРЕХАХ.

Не имею права судить, но ведь действительно моя мама ни разу не раскаялась, в том, что не права.

Будьте здоровы и берегите своих близких!

Источник

Пишу в этот дневник. Хотя вообще редко сюда пишу, только читаю. Но просто надо излить то, что рвет душу. Хотя не могу принять и понять то, что собираюсь написать.
Как это произошло? Это накапливалось всю мою сознательную жизнь, это было как поезд или танк, но никто не мог предположить, что все зайдет так далеко. По рассказам мамы, я знаю, что у нее было ужасное детство. Отец пил, потом ушел из семьи, отчим пил, избивал мать и детей (у мамы есть сводная сестра). Он насиловал мать на глазах детей. Когда девочки подросли он пытался изнасиловать маму. Его выгнали. Мамина мама… Не могу называть ее бабушкой. У нее много медалей. Она ветеран труда. Ее очень уважали на работе. Она изуродовала и сломала жизни своих дочерей… В детстве у мамы была страшная травма головы. После нее она заново знакомилась со своей семьей. В школе мама познакомилась с папой. Это была любовь. Сильная взаимная первая любовь. За нее моя мама ненавидит папу до сих пор. Почему ненавидит? Потому что они оба не знали, что такое семья. Понятия: компромисс, мудрость, взаимопонимание, взаимоподдержка и т.д. им были не знакомы. Была страсть. Они любили, гуляли, пили, изменяли, ругались, мирились… поженились. До меня было несколько абортов. Мама не любила детей. Она избавлялась от них как от какой-то болезни. Меня тоже могло не быть. Папа сказал, что если она не родит, то они разведутся. Она родила меня после нескольких неудачных попыток добиться аборта. Мы жили вместе 11 лет. 11 лет непрерывных скандалов. Мама не может не скандалить. У нее разбита психика. Она орет так, что это выносит мозг всем. Она орет такой бред, что в пору звонить в 03. Но все знают, что это пройдет. То есть я знаю. Мои чувства к маме… Когда я могла бы любить ее, то есть в те дни когда я могла бы это чувствовать… всё под замком, всё за стеной. Я смогла обнять ее только после своего 20-ти летия. Смогла назвать ее мамочкой после 25-ти. В те дни, когда я ее ненавидела, то никак это не могла выразить. Я ее боялась… Но тогда когда я могла ее обнять, то и могла уже сказать, в ответ на ее «дура трахнутая из-за угла», «сама дура». Она очень много сделала для меня. Она сделала то, что сама считала нужным. Иногда это совпадало с моим мнением. Чаще нет. Я благодарна ей за то, что она сделала. Я была бы благодарна в сотни раз больше, если бы она просто и СПОКОЙНО меня любила… Развод с папой она переживала очень тяжело (никак не пойму этого, ведь к тому времени она его уже ненавидела) Описать весь ужас этого периода не могу. Был алкоголь, были мужчины и она, чужая, злая, растерзанная женщина. С тех пор ненависть и страх стали ее фетишем. Тогда этого никто не понял. Потом в ее жизни появился ОН. Простой, немного пьющий, курящий как паровоз, но любящий и заботливый. Она изменилась. Нет она все так же перла напролом. Также существовало ее мнение и неправильное. Но она стала гораздо мягче. Когда же произошел слом? Пожалуй когда они сменяли свою комнату на окраине СПб на однушку под Гатчиной. У нас к тому времени установились доверительные и теплые отношения. У мамы были только два близких человека: я и ОН. Подруг не было, на работе отношения не складывались, с сестрой и матерью их разбрасывало словно взрывной волной. Но с их переездом мы не смогли общаться часто. Телефона там не было долго, ездить друг к другу могли изредка (с деньгами у всех тогда было плохо — 90-е) Это место — поселок. Там мама почему то решила стариться. Говорила, что возраст у нее уже все равно преклонный. Преклонный возраст начался с лет 45-ти! При том она все равно была очень привлекательной. Говоря о том, что она решила стариться, имею ввиду, что реально прикладывала к этому усилия. Хотя иногда бывали порывы и она отправлялась в салон наводить красоту, но всегда была недовольна результатом и пыталась самостоятельно исправить ошибки парикмахера. Покупая новые вещи, она всегда их пыталась перешить. Ее никогда не удовлетворял результат. В итоге на ней все чаще можно было увидеть какие то бесформенные, как правило черные, коричневые, синие, вещи. Общение с людьми у мамы постепенно сходило на нет. Она никому не доверяла. Она отключила дома телефон, чтобы никакие случайные звонки не тревожили ее. Когда я уже была беременная, то пришлось просто отказаться от совместных походов с мамой в магазин. Описываю один из последних. Мама: «эта женщина так на нас смотрит, давай подождем пока она уйдет!» Мама: «Пойдем посмотрим стиральные машины!» Я: «Зачем, мы же за трусами пришли?. Мама: «пойдем я сказала, там в дверях много людей собралось, у них энергия плохая, а я очень слаба. …. Это хаотичное шныряние от людей… Я просто не знала, что делать. Потом было увлечение нумерологией. В какой то извращенной форме. Помню приехала я к ней. Она меня встречает на автобусной остановке. Я удивилась. Никогда такого не было. На часах было около 16-00. Я ужасно хотела писать (извиняюсь), но мама сказала, что нам надо пройтись вокруг дома. Ходили мы около получаса. Я, уже изрядно измучившись и нервничая, пыталась выяснить причину этой дурацкой прогулки. В конце концов она сказала, что 4- это число смерти и она не хотела, чтобы я в это время зашла к ним домой. Пыталась с ней говорить, сказала, что если она не возьмет себя в руки, то дойдет неизвестно до чего. Она вроде что-то осознала. Вроде бзиков стало меньше. Но в то же время подозрительность и недоверие ее росли. Потом я родила. В роддоме мы разругались по телефону. Я после родов была в таком состоянии, что просто не выдержала очередной игры ее больного воображения. После того как она начала верещать, что я с папой против нее интриги плету (папа уже давно и думать о ней забыл. У него третий и счастливый брак)… Я взорвалась. Плохо помню, что я ей говорила. Мата не было точно. Просто все, что давно наболело и окаменело, вдруг, высыпалось на нее. Со мной случилась настоящая истерика. Ходила по коридору и выла. Медсестры отпаивали валерьянкой. Молока в тот вечер у меня не стало. Потом несколько месяцев я ее ненавидела. Остро, как никогда. Муж не понимал, не видел. Думаю и сейчас он это не понял. Но он убеждал меня в том, что я обязана помириться с мамой. Потому, что она самый близкий мне человек и подарила мне жизнь. Мы сошлись на том, что он будет миротворцем. Он стал ей звонить. Она с ним очень хорошо общалась. Таяла просто. А со мной не хотела разговаривать. Не грубила, но как только я брала трубку, сразу прощалась и отключалась. Но мы были настойчивы и в конце концов я стала общаться с мамой без посредства мужа. Казалось все хорошо, но… Между нами легла пропасть. Всё, что нам с таким трудом удалось наладить в последние годы просто пошло прахом. Мы общались, но как два раненных зверя. Боясь получить новую рану и сожалея о полученных. Не стало доверия и теплоты. Когда я попала в больницу с разрывом кисты яичника, то просто ей ничего не сказала. Только спустя почти месяц она узнала. Это ее видимо очень поразило и обидело. Она попыталась, впервые за много месяцев, показать мне, что она всё же любит меня и переживает. Если бы я знала, что она просто больна!!! Мамочка, я очень тебя люблю!!! Только сейчас я поняла твой мир. Мир кошмаров, мир с ожиданием беды, мир синий, коричневый, ЧЕРНЫЙ МИР… Ей в этом году будет 54 года. У нее уже несколько месяцев менопауза. Она говорит, что соседи ее травят. Она говорит, что они приходят к ним, когда их с мужем нет дома. Она плачет как ребенок. Ей страшно… Мамочка, как я смогу тебе помочь? Всё под замком… всё за стеной. Ты мой самый близкий человек, но между нами пропасть — твое безумие. Ты мне больше не доверяешь, а я не имею права броситься к тебе и обнимать так долго и крепко, чтобы весь страх и вся ненависть ушли навсегда. Звонил ее муж. Он тоже напуган. Я сказала, чтобы он привез ее к нам. Постараемся убедить ее пойти к врачу. Сначала к гинекологу-эндокринологу. Очевидно такой сдвиг произошел на фоне сильного гормонального сбоя…

Источник

Ýòîò êëèíè÷åñêèé ñëó÷àé ïðîèçîøåë â 2001 ãîäó â îäíîì èç ðîäèëüíûõ äîìîâ ã. Ñàíêò-Ïåòåðáóðã. Ðîäèëüíûé äîì áûë îáñåðâàöèîííûé. Äëÿ íàñ, êëèíè÷åñêèõ îðäèíàòîðîâ, áûë îí êëàäåçåì íå òîëüêî «îáû÷íûõ» êëèíè÷åñêèõ ñëó÷àåâ (ñóòî÷íîå äåæóðñòâî, íàñ÷èòûâàâøåå 30-35 ðîäîâ + 3-5 ÊÑ, ñ÷èòàëîñü îáû÷íûì), íî è íåîáû÷íûõ, ñëîæíûõ, à ïîä÷àñ óíèêàëüíûõ ñëó÷àåâ.

Ñëó÷àé, î êîòîðîì õî÷ó ðàññêàçàòü, ïðîèçîøåë îñåííåé íî÷üþ. Íà çâîíîê àêóøåðêè èç ïðèåìíîãî ïîêîÿ, èçâåñòèâøåé äåæóðíóþ áðèãàäó î ïîñòóïëåíèè «æåíùèíû ñî ñõâàòêàìè» ïî ñêîðîé ïîìîùè, îòâåòñòâåííûé âðà÷ ðåøèë îòïðàâèòü ìåíÿ îðäèíàòîðà ïåðâîãî ãîäà, è åñëè óæ áûòü ñîâñåì òî÷íîé, ïåðâîãî ïîëóãîäèÿ. Ïåðåä òåì êàê ïîëîæèòü òðóáêó àêóøåðêà òîíîì, íå ïðåäâåùàâøèì íè÷åãî õîðîøåãî, ñêàçàëà: «Ïóñòü êòî-íèáóäü ñïóñòèòñÿ, òîëüêî áûñòðî!»

Æäàòü íåñêîëüêî ñåêóíä ëèôò ÿ íå ìîãëà, âîëíîâàëàñü. Âåäü ìíå äîâåðèëè âïåðâûå ñàìîé ïðèíÿòü æåíùèíó, ðàçîáðàòüñÿ ñ íåé, îïðåäåëèòüñÿ â êàêîå îòäåëåíèå åå ãîñïèòàëèçèðîâàòü. Òàì, íà ïÿòîì ýòàæå, îñòàâàëàñü íà÷.ìåä., êîòîðàÿ ïðèíèìàëà ðîäû â òàçîâîì ïðåäëåæàíèè, äâà äðóãèõ äåæóðíûõ âðà÷à áûëè â îïåðàöèîííîé (ýêñòðåííîå êåñàðåâî ñå÷åíèå). Ïîêà áåæàëà ïî ñòóïåíüêàì ñ 5-ãî ýòàæà ïåðåäóìàëà âñå âîçìîæíûå âàðèàíòû: ïåðâûé ïåðèîä ðîäîâ, ïàòîëîãè÷åñêèé ïðåëèìèíàðíûé ïåðèîä, ïðåæäåâðåìåííîå èçëèòèå âîä

Íàïîìíþ, ðîäèëüíûé äîì áûë îáñåðâàöèîííûì, òî åñòü çà ïîëãîäà ìîåãî â íåì ïðåáûâàíèÿ êàðåòû ñêîðîé ïîìîùè ïðèâîçèëè î÷åíü ðàçíûõ æåíùèí: îò òàáîðíûõ öûãàíîê, ñîïðîâîæäàþùèå êîòîðûõ óñòðàèâàëè â õîëëå ïëÿñêè, äî æåíùèí, ÷üè ñóäüáû ðóøèëèñü èëè óæå äàâíî áûëè ðàçðóøåíû (áîìæè, àëêîãîëè÷êè, íàðêîìàíêè, äóøåâíîáîëüíûå).

Áûñòðûì øàãîì âõîæó â ïðèåìíîå îòäåëåíèå. È âèæó â êîðèäîðå êàòàëêà, íà êàòàëêå æåíùèíà, ðÿäîì ñ íåé ñòîÿò àêóøåðêà ïðèåìíîãî îòäåëåíèÿ è âðà÷ ñêîðîé ïîìîùè. È ëèöà ó îáåèõ òàêè âûòÿíóòûå

Çäîðîâàþñü, ïîäõîæó ê êàòàëêå. Æåíùèíà, íà âèä ëåò 40, ëåæèò ñ çàêðûòûìè ãëàçàìè, ñòîíåò, îáåèìè ðóêàìè äåðæèòñÿ çà æèâîò. Âðà÷ ñêîðîé ïîìîùè, íå íà ìíîãî ñòàðøå ìåíÿ, ïåðåâîäèò âçãëÿä ñ æåíùèíû íà ìåíÿ è òåëåãðàôíûì ñòèëåì ñîîáùàåò:

Âîò æåíùèíà, 36 ëåò, âòîðàÿ áåðåìåííîñòü, ãîâîðèò, ÷òî ñðîê 9 ìåñÿöåâ, â æåíñêîé êîíñóëüòàöèè íå íàáëþäàëàñü, æèâîò íà÷àë áîëåòü åùå óòðîì, à ñêîðóþ âûçâàëà ÷àñ íàçàä, áîëè, ñõâàòêè ñòàëè ÷àñòûìè è åùå âîäû îòîøëè ñ êðîâüþ.

Ñëóøàþ, àíàëèçèðóþ, äåëàþ ïðîìåæóòî÷íûå âûâîäû: «Â ðîäàõ âîäû èçëèëèñü, çíà÷èò â ðîäèëüíîå îòäåëåíèå» Çäîðîâàþñü ñ ðîæåíèöåé ïåðñîíàëüíî, ïðèâû÷íûì äâèæåíèåì êëàäó ðóêó åé íà çàïÿñòüå, åùå íå óñïåâ ïîéìàòü ïóëüñîâóþ âîëíó, ëîâëþ ñåáÿ íà ìûñëè, ÷òî ÷òî-òî íàñòîðàæèâàåò «Ðóêà ëåäÿíàÿ». Ïóëüñ çàøêàëèâàåò

È òóò õîëîäîê ïðîáåãàåò ïî ñïèíå «Ïî÷åìó ýòó æåíùèíó àêóøåðêà íå çàâåçëà â ñìîòðîâóþ, ïî÷åìó æåíùèíà, àêóøåðêà, è âðà÷ ñêîðîé ïîìîùè âñòðåòèëè ìåíÿ çäåñü â êîðèäîðå, êîòîðûé óïèðàåòñÿ â äâåðè ëèôòà» ýòî íå ìûñëè, ýòî êàêèå-òî ñåêóíäíûå âñïûøêè ðàçóìà.

ß ïðîäîëæàþ çàäàâàòü æåíùèíå ñòàíäàðòíûå âîïðîñû: «Êîãäà áûëà ïîñëåäíÿÿ ìåíñòðóàöèÿ? Êîãäà áûëî ïåðâîå øåâåëåíèå? Íàáëþäàëèñü â ÆÊ? Â áåðåìåííîñòè çàèíòåðåñîâàíû?»

Òåì âðåìåíåì ìîè ðóêè äåëàþò íåñêîëüêî ïðîñòûõ äâèæåíèé, à ìîçã ôèêñèðóåò îáíàðóæåííîå. Îòêèäûâàþ ïàëüòî, êîòîðûì áûëà íàêðûòà æåíùèíà, ïîäíèìàþò ïîäîë äîìàøíåãî õàëàòà îíà ëåæèò â ëóæå êðîâè Ðóêè íà æèâîòå, ñåêóíäà-äðóãàÿ è ñíîâà âñïûøêà «ìàòêà êàêàÿ-òî íå òàêàÿ íå òàêàÿ, êàê áûâàåò ïîñëå òîãî, êàê ñõâàòêà çàêîí÷èëàñü, ìàòêà äåðåâÿíèñòîé ïëîòíîñòè».

Ñêâîçü ýòè âñïûøêè ïûòàþñü çàïîìíèòü èíôîðìàöèþ, êîòîðóþ ñîîáùàåò æåíùèíà, âåäü ìíå íåîáõîäèìî áóäåò çàïîëíèòü èñòîðèþ ðîäîâ, íî îïÿòü ÷òî-òî öåïëÿåò

Íå çàèíòåðåñîâàíà. Ðåáåíêà çàáèðàòü íå áóäó. Äà, ðåáåíîê åñòü. Ìàëü÷èê 14 ëåò. Âòîðîé ðåáåíîê íå íóæåí. È íå ïîêàçûâàéòå ìíå åãî.

Ñëûøó ñâîé ãîëîñ, âèæó àêóøåðêó, êîòîðàÿ ñìîòðèò íà ìåíÿ ñ óäèâëåíèåì: «Çâîíèòå â ðîäèëüíîå îòäåëåíèå, ïîäíèìàåìñÿ, ïðåæäåâðåìåííàÿ îòñëîéêà ïëàöåíòû, êðîâîòå÷åíèå» âñå ýòî óæå â äâèæåíèè ïî íàïðàâëåíèþ ê äâåðÿì ëèôòà. Ñàíèòàðêà äîãîíÿåò ìåíÿ óæå â äâåðÿõ ëèôòà, à àêóøåðêà ñåìåíèò â ñìîòðîâîé êàáèíåò ê òåëåôîíó äîêëàäûâàòü ñèòóàöèþ

Íèêîãäà â ìîåé æèçíè áîëüøå ëèôò íå åõàë òàê ìåäëåííî, è ñàíèòàðêà íå áûëà òàêîé íåóêëþæåé, è êàòàëêà íèêîãäà áîëüøå íå áûëà òàêîé òÿæåëîé

Âêàòûâàåìñÿ â êîðèäîð ðîäèëüíîãî îòäåëåíèÿ. Ó ïîñòà óæå ñòîÿò íà÷ìåä è àêóøåðêà ðîäèëüíîãî îòäåëåíèÿ. Îíè óëûáàþòñÿ, çíà÷èò, òåëåôîíîãðàììó ïîëó÷èëè, íî íå ïîâåðèëè. Îíè õîðîøî êî ìíå îòíîñÿòñÿ, íî ÿ çíàþ, ÷òî ìåíÿ ñ÷èòàþò ïåðåñòðàõîâùèöåé.

«×òî âû íàì âåçåòå, Êðèñòèíà Þðüåâíà?» ñïðàøèâàåò íà÷ìåä. Ïðèòîðìàæèâàþ êàòàëêó ðÿäîì ñ íèìè è ïîâòîðÿþ òî, ÷òî îíè óæå ñëûøàëè

Âñå åùå óëûáàÿñü, íà÷ìåä ïîâòîðÿåò ìîè äâèæåíèÿ ïîëà ïàëüòî, ðóêè íà ìàòêå. Êàäð ñìåíÿåòñÿ êàäðîì.

Îäíîâðåìåííî ïðîèñõîäÿò ðàçíîðîäíûå äâèæåíèÿ: êàòàëêà, åäâà ïðèòîðìîçèâ, íà÷èíàåò äâèãàòüñÿ äàëüøå ïî êîðèäîðó (íî óæå íå çà ñ÷åò ìîèõ óñèëèé), óëûáêà óëåòó÷èâàåòñÿ â ñ÷èòàííûå ñåêóíäû ñ ëèöà íà÷ìåäà. Àêóøåðêà ñ÷èòûâàåò èíôîðìàöèþ ñ åå ëèöà ìãíîâåííî (ñêàçûâàþòñÿ ãîäû ñîâìåñòíîé ðàáîòû) È âñå âìåñòå ìû ïåðåìåùàåìñÿ ïî êîðèäîðó â ñòîðîíó îïåðàöèîííîé, èç äâåðåé êîòîðîé ïîÿâëÿþòñÿ äâîå äðóãèõ âðà÷åé. Îíè ÷òî-òî âåñåëî îáñóæäàþò. «Îáðàòíîìûòüñÿ» êîìàíäóåò íà÷ìåä, è îíè îáðûâàþò ðàçãîâîð íà ïîëóñëîâå, ðàçâîðà÷èâàþòñÿ âîêðóã ñâîåé îñè íà 180 ãðàäóñîâ è ñêðûâàþòñÿ çà äâåðüþ

À ïîòîì îïåðàöèÿ. Äâà âðà÷à ó îïåðàöèîííîãî ñòîëà. Óáåãàþ çà ïëàçìîé.

Èçâëåêàþò ðåáåíêà. Äåâî÷êà, 3600, çàêðè÷àëà íå ñðàçó, íî Àïãàð 7/8 áàëëîâ. Âñå ðàäû, íåìíîãî âûäîõíóëè. Îäíà æèçíü åñòü Êðîâîòå÷åíèå ïðîäîëæàåòñÿ. Óáåãàþ çà ýðèòðîöèòàðíîé ìàññîé

×àñòè÷íàÿ îòñëîéêà íîðìàëüíî ðàñïîëîæåííîé ïëàöåíòû. Ìàòêà Êþâåëåðà. Óáåãàþ â ïðèåìíûé ïîêîé, ïîñòóïàåò íîâàÿ æåíùèíà

Ìàòêà ëåæèò â òàçó. Ïëàöåíòà òîæå â òàçó, íî îíè â åäèíîì êîíãëîìåðàòå. Ïðåæäåâðåìåííàÿ îòñëîéêà íîðìàëüíî ðàñïîëîæåííîé ïëàöåíòû ïëþñ èñòèííîå ïðèðàùåíèå ïëàöåíòû Íàäâëàãàëèùíàÿ àìïóòàöèÿ ìàòêè.

Ñíîâà â ïðèåìíûé ïîêîé

Íàñòåííûå ÷àñû íà ïîñòó ðîäèëüíîãî îòäåëåíèÿ ïîêàçûâàþò 6 ÷àñîâ

Âñå ïðè äåëå. Ïèøåì èñòîðèè ðîäîâ, ïðîòîêîëû îïåðàöèé

Ìîëîäàÿ æàëêî. Çâîíèëè íåîíàòîëîãè, ñ ðåáåíêîì âñå, ñëàâà Áîãó, íîðìàëüíî, òüôó-òüôó-òüôó

Äà, âòîðîé ðåáåíîê, õîðîøî, ÷òî óñïåëè, è äåâî÷êà äåâî÷êà äëÿ ìàìû ïîìîùíèöà

Ìèíóòó ìîë÷ó. ×òî-òî íå òàê. Â ýòîé ñóìàòîõå ÿ íå ñêàçàëà, ÷òî «æåíùèíà â áåðåìåííîñòè íå çàèíòåðåñîâàíà», ïðîñèëà: «Ðåáåíêà ìíå íå ïîêàçûâàéòå». È èñòîðèþ ðîäîâ (àíàìíåñòè÷åñêóþ ÷àñòü) òîëüêî ñåé÷àñ ñåëà çàïîëíÿòü

Ãîëîñîâûå ñâÿçêè ñìûêàþòñÿ òàê, ÷òî âûäàâëèâàþ èç ñåáÿ êàêîé-òî õðèï: «Îíà íå õî÷åò ýòîãî ðåáåíêà. Äàæå ïðîñèëà íå ïîêàçûâàòü åé åãî».

Ïàóçà äëèòñÿ âå÷íî. Ìíå òàê êàæåòñÿ.

Òåíü ëîæèòñÿ íà ëèöà âñåõ ïðèñóòñòâóþùèõ è ñðàçó òàêèìè óñòàâøèìè îíè âñå âûãëÿäÿò. À åùå ìèíóòó íàçàä áûëè íà ïîäúåìå, ìîãëè âñòàòü è áåæàòü, è ñíîâà ñïàñàòü.

Óòðîì, êîãäà íåìíîãî ïðèäåò â ñåáÿ, ïîãîâîðþ ñ íåé. Äåâî÷êà õîðîøàÿ. È âåäü áîëüøå íèêîãäà íå áóäåò

Ãîëîñ íà÷ìåäà çâó÷èò îáíàäåæèâàþùå. Îíà ó íàñ òðåáîâàòåëüíàÿ, íî î÷åíü õîðîøàÿ. È îò÷èòàòü ñòðîãî ìîæåò, è æåíùèíó ëàñêîâî óáåäèòü ìîæåò

È ñíîâà æåíùèíû â ïðèåìíîì îòäåëåíèè, ðîäû, êåñàðåâî ñå÷åíèå

Èç ïîñëåîïåðàöèîííîé ïàëàòû äîêëàäûâàþò: «Ñîñòîÿíèå òÿæåëîå, íî ñòàáèëüíîå»

Â 08.00 óòðåííèé îáõîä äâóõ äåæóðíûõ áðèãàä ñäàåì ðîæåíèö è ðîäèëüíèö. Ïåðåä óòðåííåé êîíôåðåíöèåé íà÷ìåä 40 ìèíóò áåñåäóåò ñ æåíùèíîé. ß ñâèäåòåëü. Ïî÷åìó-òî íà÷ìåä ìåíÿ ñàìà ïîçâàëà ñîïðîâîæäàòü åå

Ó âàñ áûëî î÷åíü ðåäêîå ñîñòîÿíèå, ÷àñòü ïëàöåíòû îòñëîèëàñü ðàíüøå âðåìåíè, à äðóãàÿ ÷àñòü ïðèðîñëà ê ñòåíêå ìàòêè. Äåâî÷êó ìû èçâëåêëè áûñòðî. Íåîíàòîëîãè åå îáñëåäîâàëè, îíà çäîðîâà. Îòäåëèòü ïëàöåíòû íå óäàëîñü. ×òîáû ñïàñòè âàøó æèçíü ïðèøëîñü óäàëèòü ìàòêó. ß ìîãó ðàñïîðÿäèòüñÿ, ÷òîáû äåâî÷êó ïðèíåñëè ê âàì ñþäà â ïàëàòó.

Íåò íå íàäî. ß æå ñðàçó ïðåäóïðåäèëà, ÷òî íå áóäó åå çàáèðàòü, è íå õî÷ó åå âèäåòü îòâîðà÷èâàåòñÿ ê ñòåíêå.

Ó âàñ æå ìàëü÷èê äîìà, à áóäåò åùå äåâî÷êà. Ó ìåíÿ ñàìîé äåâî÷êà. Çíàåòå, êàê îíà ìíå ïîìîãàåò. Ýòî ñ ìàëü÷èêàìè õëîïîò ìíîãî, à äåâî÷êè äðóãèå.

Ìîë÷àíèå.

Ó âàñ ìàòåðèàëüíîå ïîëîæåíèå çàòðóäíèòåëüíîå?

Íåò, ÿ íîðìàëüíî çàðàáàòûâàþ.

À ïî÷åìó òîãäà Âû íå õîòèòå äåâî÷êó âçÿòü? Îíà òàêàÿ õîðîøåíüêàÿ. Ëè÷èêî òàêîå ñìûøëåíîå (Áîæå, ÷òî îíà ãîâîðèò, êàêîå ñìûøëåíîå ëè÷èêî îíà óñïåëà ðàçãëÿäåòü â ñèíåì êîìî÷êå).

Ïîòîìó ÷òî ó ìåíÿ óæå åñòü ðåáåíîê.

ß ìîëîäàÿ è íåâûäåðæàííàÿ. ß â ãíåâå. Êðîâü çàêèïàåò. Ñëûøó ñîáñòâåííûé ïóëüñ.

Ýòî ïðè÷èíà? «Ïîòîìó ÷òî ó ìåíÿ óæå åñòü ðåáåíîê!» Ìíå õî÷åòñÿ íàîðàòü íà íåå, è åñëè óæ ñîâñåì îòêðîâåííî, õî÷åòñÿ åå óäàðèòü. Ïðè÷èíèòü åé ôèçè÷åñêóþ áîëü, îòîìñòèòü õîòü íåìíîãî çà òó áîëü, êîòîðàÿ áóäåò ñ äåâî÷êîé, êîãäà îíà áóäåò çàñûïàòü â îäèíîêîé êðîâàòêå äåòñêîãî îòäåëåíèÿ, äîìà ìàëþòêè, äåòñêîãî äîìà, è äàëüøåäàëüøå âñþ åå æèçíü.

Èç îöåïåíåíèÿ ìåíÿ âûâîäèò ðîâíûé ãîëîñ íà÷ìåäà.

-Âû ïîäóìàéòå, ïîæàëóéñòà, âû ïîòåðÿëè ìíîãî êðîâè, âû ñåé÷àñ ñëàáàÿ, íî ìû âàñ âûõîäèì. È ìàëü÷èê óæå áîëüøîé, 14 ëåò, îí Âàì ïîìîæåò. Âåäü ýòî åãî ñåñòðà, à ýòî òàê âàæíî èìåòü â ýòîé æèçíè ðîäíóþ äóøó.

Îí íå çíàåò, ÷òî ÿ áûëà áåðåìåííà. ß äàâíî âñå ðåøèëà, ïîýòîìó ñêðûâàëà îò íåãî.

Â õîä èäåò òÿæåëàÿ àðòèëëåðèÿ

È âñå æå ïîäóìàéòå Âû ìîëîäàÿ, âàì âñåãî 36 ëåò. Íàì ïðèøëîñü óäàëèòü ìàòêó. Âû áîëüøå íèêîãäà íå ñìîæåòå èìåòü äåòåé. Ïîäóìàéòå, à ÿ ê âàì åùå çàéäó.

Ãîëîñ çâó÷èò ïî-ïðåæíåìó ðîâíî è äîáðîæåëàòåëüíî, íî ÷òî-òî òâîðèòñÿ ñ ëèöîì. Âåðíóëàñü òåíü, òà ñàìàÿ, êîòîðóþ íà÷ìåä ñîãíàëà ñ íàøèõ ëèö íî÷üþ

Íåò. È íå ïðèõîäèòå áîëüøå. Ïóñòü ìíå äàäóò ëèñò áóìàãè, ÿ íàïèøó îòêàç.

Ðàçãîâîð îêîí÷åí. Îíà òàê è íå ïîñìîòðåëà áîëüøå â íàøó ñòîðîíó.

Ïåðåä òåì, êàê îòïðàâèòüñÿ íà óòðåííþþ êîíôåðåíöèþ çàõîäèì â äåòñêîå îòäåëåíèå. Ïîêà äåæóðíûé íåîíàòîëîã äîêëàäûâàåò î ñîñòîÿíèè äåâî÷êè, ðàññìàòðèâàþ åå. Ñïèò. Ñïèò è íå çíàåò íè÷åãî. À ìîæåò çíàåò Ñëûøó óñòàâøèé, è äàæå êàêîé-òî ïîñòàðåâøèé, ãîëîñ íà÷ìåäà:

-«À âåäü äåâî÷êà îòîìñòèëà çà ñåáÿ ìàìàøå. Çàáðàëà ìàòêó».

À íà óòðåííåé êîíôåðåíöèè áûë äîëîæåí ðåäêèé êëèíè÷åñêèé ñëó÷àé (ñî÷åòàíèå äâóõ ðåäêî âñòðå÷àþùèõñÿ ñîñòîÿíèé) ñ äåìîíñòðàöèåé ìàêðîïðåïàðàòà.

Àâòîð: àêóøåð-ãèíåêîëîã Êðèñòèíà Êàðàñ¸âà, 2014 ã., ëó÷øåå èç «Äîêòîðà íà ðàáîòå».

Èñòî÷íèê: https://medrussia.org/17709-nevorozhdennie-mstyat-ma/

Источник