Манифест о купечестве от 1 января 1807 года болезнь души

• ЖАНРЫ 359
• АВТОРЫ 253 948
• КНИГИ 579 851
• СЕРИИ 21 495
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 533 159

Купец, который торгует в рядах, редко видит свое семейство, ибо он проводит там целый день, даже обедает на стороне, домой приходит вечером, рано ужинает, молится и укладывается спать. В воскресенье (или праздничный день) все семейство в экипаже отправляется к обедне, потом обедает, а вечером выезжает в какую–нибудь рощу, где распивает чай, водку, вина и закусывает ветчиной, колбасами, кулебякой и телятиной. Иногда на гулянье с семьей, где купец ведет себя тихо и смирно, кто–либо из приятелей затащит его в ресторацию. Там он требует шампанского и цыганок, случается, что ему придется вступить в ссору с задорным приказным, и дело кончается хорошей пьянкой с «противником». После все семейство возвращается домой, чтобы завтра начать новый хлопотный день.

Осенью и зимой купец вывозит свое семейство в театр, где, в зависимости от состояния, берет бельэтаж или другие ложи высшего разряда. Ему нравятся «пользительная» трагедия или «понятливая» и «разговорная» пьеса, которая показывает «курьезные чувствия». Ему не по душе опера, ибо за музыкой он не разбирает слов арий, и балет, так как последний являет собою немое действие. А. Островский пишет следующее о том, что театр оказал малое цивилизующее воздействие на «аристократию капитала»: «Посещать публичные собрания и увеселения для богатого купца — не внутренняя потребность, а внешняя необходимость: нельзя от других отставать; эта публика бывает в театре точно по наряду: «Наша служба такая», — как они сами выражаются… Московское разбогатевшее купечество гораздо менее развито, чем европейское. Особенно несчастливы настоящие представители богатой московской буржуазии. Отцы и деды этого поколения разбогатели в то время, когда образование купечества считалось не только лишним, но и неприличным и даже вольнодумством. Мало того, богатые купцы считали свободу от науки своего сословия льготой, особым счастьем. Дети получили в наследство, вместе с миллионами, некультивированный мозг, еще неспособный к быстрому пониманию отвлеченностей, и такое воспитание, при котором умственная лень и льготы от труда, дисциплины и всякого рода обязанностей считались благополучием. Явилось поколение, вялое умственно и нравственно. Когда умерли отцы, дети поспешили, внешним образом, сблизиться с Европой, то есть переняли там платье, домашнюю обстановку и некоторые привычки и обычаи. К счастью, они далеко не составляют большинства, есть много купеческих семейств, нисколько не беднее их, которые, продолжая быть русскими, заботятся более об умственном и нравственном образовании, чем о подражании Европе. Но первые виднее, заметнее, потому и являются представителями купеческой аристократии» (191, 194–195). Такого рода публика не понимала искусства и предъявляла к нему неэстетические требования, чем снизила уровень театрального дела.

В день именин своих и жены, если у них добрые отношения (а то ведь бывало и такое, что пьяный и озверевший купец бил свою беременную жену ногами в живот), он устраивал званые обеды, а иногда и роскошные балы. На балах молодые танцуют, пожилые играют в мушку, пикет и бостон, купчихи в возрасте поглощают яства и в ходе коротких бесед кивают своими головами, украшенными жемчугом и бриллиантами. За ужином гости много пьют за здоровье хозяина, часто гости бьют посуду, свидетельствуя тем самым свое доброжелательное отношение к хозяину. «Свадьбы совершаются большей частию, — пишет П. Вистенгоф, — по выбору родителей, которые руководствуются в этом случае расчетами по торговле, и молодая купеческая дочка редко осмеливается мечтать о своем суженом, если он ей не назначен волею родителей» (231, 108). Иногда же зятем купца становится дворянин, однако это относилось к довольно редким явлениям.

В своей повседневной торговой деятельности, которая протекает в Рядах и Гостином дворе, купец озабочен одним: подать товар лицом и взять за него как можно больше. В некоторых лавках купцы засматриваются на хорошеньких женщин, роющихся в грудах различных вещей, и строят им куры, спрашивают у них адреса местожительства, что не мешает им брать барыши. Иногда кое–кто из хорошеньких женщин не скрывают своих квартир и заводят самые приятные и прочные знакомства. Не следует думать, что все купцы обвешивали, обсчитывали и обкрадывали развесившего уши покупателя, встречались и порядочные, дорожившие своей честью. Для нравов купечества характерно пьянство, причем купец по своему уставу 1807 года имел легальное право на запой, трактуемый как «болезнь души». На «малый запой» отводилась неделя, на «большой» — до месяца; на двери лавки XIX века в таких случаях вывешивалось объявление «Тит Титыч в запое–съ».

Пьянству предавались и купцы–миллионеры и в XVIII, и в XIX столетии, причем оно сопровождалось непомерным мотовством. М. Пыляев в «Старом Петербурге» приводит в качестве яркого примера жизнь Саввы Яковлева, проматывавшего более миллиона рублей в год (речь идет о середине прошлого века). Жизнь его — самое непробудное пьянство, никто не мог перещеголять его в этом деле. Дома на столе у него стоял «серебряный гроб» — кубок, сделанный из серебра в виде гроба; в него вмещалась бутылка шампанского. В конце каждой попойки Савва кричал хриплым голосом: «Гроб. »; тогда слуги вносили ящик с шампанским и «серебряный гроб», один из слуг приносил также пистолет, заряженный пулей. Затем дворецкий произносил имя одного из гостей, тот должен был подойти к хозяину, который поднимал пистолет над его головой, выпить до дна и, поцеловав Савву, отправляться домой. После угощения таким образом всех гостей хозяин осушал кубок и засыпал на своем раздвижном стуле. В конце концов дело кончилось самоубийством: осушив кубок до дна, Яковлев повернул дуло пистолета себе в рот и выстрелил (220, 335–336).

В 40‑х годах прошлого века в Петербурге проживал иногородний купец–миллионер Н-в, сколотивший свое состояние на золотопромышленном деле. Приведем красочное описание поистине барского гостеприимства этого мультимиллионера, данное М. Пыляевым в его книге «Замечательные чудаки и оригиналы»: «Дом его по изобилию всего просто поражал посетителя. Балы его напоминали нечто сказочное: еще далеко до его дома виден был свет от его палат, а у подъезда стояла целая праздничная иллюминация. Сам хозяин встречал гостей в передней и подносил каждой из дам по роскошному букету из камелий или других редких цветов. Все комнаты этого богача убирались и уставлялись цветами и деревьями, несмотря на зимнее время; здесь были в цвету буль–донеж, сирень, акация, розы и другие цветы не по времени. Освещение в комнатах было тоже поразительное: всюду горели карельские лампы в таком количестве, что температура в комнатах была чисто тропическая. Аромат в комнатах был тоже редкий, точно на какой–нибудь парфюмерной фабрике, и для того, чтобы запах держался долго, на шкафах и под диванами, всюду лежали благовонные товары: мыла, саше, пудра и т. д. На одно куренье комнат у него выходило духов за вечер около полпуда. Мало того, что комнаты его представляли нечто вроде тропических садов, но вдобавок сады эти были оживлены пернатыми: здесь с куста на куст порхали ручные птицы, которые садились на плечи дам и пели громкогласные свои песни. Возле зала была устроена большая уборная для прекрасного пола. В ней все высокие стены были зеркальные, кругом стояли столы, на которых лежало все, чего душе было угодно — и перчатки, и башмаки, духи, помада, мыло, фиксатуар, шпильки в коробках, булавки, различные щетки, губки, и все это дамы брали у него даром. Но единственно, что было невыносимо в этих апартаментах — это духота; последняя происходила от ламп, которые своим светом превращали ночь в день; этому, впрочем, хозяин очень радовался — гостям ужасно хотелось пить. И амфитрион только и делал, что ходил по комнатам и кричал официантам:

принеси гостям напиться. Но напиться воды здесь было нельзя. Хозяин говорил, что у нас воды и в заводе нет, а шампанского сколько угодно. Дамам, впрочем, было разрешено подавать ананасное прохладительное… Мебель в его кабинете представляла ценность… немалую: что ни вещь, то золотая или серебряная, сигары гостям предлагались лучшие гаванские и величиной чуть ли не в пол–аршина; дорогая мадера, так называемая тогда ягодная, остиндская, в больших графинах стояла на столе. В углу помещался накрытый стол с разными закусками, салфеточной икрой, балыками и другими деликатесами» (219, 48–49). Он не смог растратить всего своего состояния и после нескольких лет жизни в столице уехал умирать к себе на родину.

Купцам разрешалось брать отпуск во время запоя. По существовавшему уставу купеческой гильдии, подписанного Александром | в 1807 году, всякий купец имел право на ежегодный отдых по «болезни души». Так именовался запой.

Разрешалась «малая» (длительностью 2 недели) и «большая» (сроком не месяц) «болезнь души».

Как красиво звучало – Болезнь души!

А сейчас чуть что – алконавт.

Нет поэзии в современности.

Дубликаты не найдены

Ты не понял. Болезнь души.. – это так эротично звучит.

Купе́ческая ги́льдия — основная форма организации людей, занятых торговлей.

Заимствовано: ср.-нж.-н. gilde (от старо-нем. — gilda, gelda, gildomia — плата; сравн. с совр. нем. Geld — деньги), позднее — «биржа». [1]

Родственные понятия: в нем. Zunft, Hanse — цех, уния. Гильдии защищали своих членов и подчиняли их деятельность определенным правилам.

История [ править | править код ]

В российских источниках слово «гильдия» появляется с 1719 года. Принятый в 1721 году Устав Главного магистрата делил всё городское население страны на «регулярных граждан», распределявшихся в зависимости от капитала и рода занятий по двум купеческим гильдиям, и «подлых людей» — чернорабочих и подёнщиков.

В 1722 году с учреждением цехов из «регулярных граждан» были выделены цеховые.

В 1742 году была образована третья купеческая гильдия, категория «подлых людей» упразднялась.

За купечеством закреплялись предпочтительные права на занятие торгово-промысловой деятельностью. В 1709 году всем торгующим и промышленным людям было вменено в обязанность приписываться к городским посадам, в противном случае им запрещалось заниматься торговлей и промыслами. В 1723 году крестьяне и разночинцы, имевшие лавочную торговлю и промыслы на сумму более 500 рублей, были обложены, как и купечество, 40-алтынной подушной податью, при этом им предписывалось записываться в посады.

В первой половине XVIII века законодательство было непоследовательным в предоставлении исключительных прав на торговлю купечеству. Например, указ от 13 апреля 1711 года разрешал заниматься торговлей людям всех званий на условии уплаты торговых сборов, а в 1722 году была образована сословная группа «торгующих крестьян».

Таможенный устав 1755 года, разрешал не купеческим сословиям торговать лишь изделиями и продукцией собственного производства, а остальными товарами — по «особой описи». В 1760 году Правительствующий Сенат издал указ о «неторговании никому разночинцам, кроме купечества, никакими российскими и иностранными товарами».

Лишь Жалованная грамота городам 1785 года предоставила купечеству монополию на торговую деятельность, что вызвало приток записавшихся в это сословие. Купцы первой гильдии могли вести заграничную торговлю, владеть морскими судами, и имели право свободного передвижения по стране — так называемую «паспортную льготу». Купцы второй гильдии могли владеть речными судами. Кроме того, купцы первой и второй гильдии могли владеть фабриками и заводами, освобождались от телесных наказаний и от рекрутской повинности. Купцы третьей гильдии могли вести мелочную торговлю, содержать трактиры и постоялые дворы, заниматься ремеслом. Для поощрения купцов было введено почётное гражданство.

До гильдейской реформы 1775 года деление на гильдии производилось по имущественному принципу. Купцы были обложены единым 40-алтынным подушным окладом, и не были обязаны к уплате гильдейской подати, величина которой зависела от принадлежности к той или иной гильдии. В небольших и малоразвитых в торгово-промышленном отношении городах устанавливался более низкий имущественный ценз для записи в гильдии.

До 1775 года тех, кто был приписан к третьей гильдии можно считать купцами лишь номинально. Многие из купцов высших гильдий не вели торговли из-за недостаточности капитала, а купцы третьей гильдии занимались ремёслами, мелкой торговлей или работали по найму. Например, в сибирских городах в 1764—1766 лишь около 40 % купцов реально занимались торговлей.

После проведения гильдейской реформы 1775 года купечество было разделено на три гильдии сообразно размеру объявляемого капитала. При этом минимум капитала, необходимого для записи в третью гильдию, был установлен на уровне 500 рублей, во вторую — одной тысячи рублей, первую — десяти тысяч рублей. К величине объявляемых капиталов привязывался и размер взимаемого в казну гильдейского сбора, установленного в сумме 1 % от величины объявляемого капитала. Численность купечества сильно сократилась — в купечество записались 27 тысяч человек, что составляло 12,2 % от дореформенной численности.

Минимальные размеры объявляемого капитала увеличивались:

Таблица: капитал, необходимый для записи в гильдию.

Эти финансовые цензы могли исчисляться, по-видимому, и в рублях серебром, и в рублях ассигнациями. Первоначально между этими двумя способами подсчета не было разницы, но начиная со второй половины 1780-х курс ассигнационного рубля стал снижаться. Из-за курсовой нестабильности ассигнаций указанные цензы, в конечном счете, пришлось привести в чисто «серебряное» исчисление: ценз в 50 тысяч принял вид 15 тысяч рублей серебром, ценз в 20 тысяч стал равен 6 тысячам серебряных рублей, а 8-тысячный ценз пересчитали как 2400 серебряных рублей [2] .

Манифест о купечестве от 1 января 1807 года установил монополию купцов первой гильдии на кяхтинскую торговлю. После этого в Сибири значительно выросло число купцов первой гильдии за счёт перехода в высшую гильдию занимавшихся внешнеторговыми операциями купцов второй и третьей гильдий.

После каждого повышения гильдейских сборов численность купечества снижалась, однако через несколько лет начинался приток новых купцов.

Таблица: ставки гильдейских сборов купеческих капиталов.

Кроме повышения гильдейских сборов на численность купечества влияли другие причины, например, сужение круга родственников, которым дозволялось состоять в одном общем капитале. Указом Правительствующего Сената от 28 февраля 1809 года главам купеческих семей разрешалось записывать в свой капитал только детей и внуков, братья могли числиться в одном капитале только в том случае, если они объявляли наследственный капитал, с которого был уплачен в законном порядке налог за перевод наследства. В случаях, когда нахождение в общем капитале признавалось незаконным, предписывалось каждому из братьев объявить капитал раздельно, а при неспособности внести гильдейский сбор — переходить в мещанство.

В 1812 году была вновь организована сословно-податная группа «торгующих крестьян», получивших сравнимые с купечеством торговые права без обязательной записи в купеческие гильдии, что также не способствовало росту купечества. Многие мещане вели торговлю, не объявляя своих капиталов, и не уплачивая гильдевых сборов. Доходы государственной казны стали падать, что и стало причиной реформы 1824 года. К этому времени минимальный размер объявленного капитала увеличился для купцов первой гильдии до 50 тысяч рублей, второй гильдии — до 20 тысяч рублей, третьей гильдии — до 8 тысяч рублей. Гильдейский сбор вырос в ещё большей пропорции (в сравнении с 1755 годом): с купцов первой гильдии со 100 до 3212 рублей, второй гильдии — с 10 до 1345 рублей, третьей гильдии — с 5 до 438 рублей.

В 1824 году была проведена гильдейская реформа министра финансов Канкрина. Гильдейские пошлины были уменьшены в 1,4-2 раза, налогообложение купцов первой и второй гильдий вернулось к уровню 1812 года, составив соответственно 2200 и 880 рублей, а третьей гильдии (после ещё одного снижения пошлины в 1826 года с 220—132 до 150—100 рублей) — к уровню 1807—1810. Налогообложение других торгующих сословий было увеличено. Начался прирост купечества. Прирост происходил, в основном, за счёт третьей гильдии в которую вступали торгующие мещане. Реформа Канкрина выделила отдельную категорию «торгующие мещане», но в 1826 году эта категория была упразднена.

После реформы 1824 года налогообложение купцов было переведено на серебро в 1839 году, и практически не изменялось до 1863 года.

Таблица: Численность российского купечества

Таблица: Распределение купечества по гильдиям.

No related posts.