Национализм детская болезнь корь человечества примеры

В любом уголке земли, и совсем не обязательно на рынке, можно встретить обрусевших или обамериканившихся кавказцев, а я вот — окавказившийся русский. Чувствую себя лицом кавказской национальности не только тогда, когда где-нибудь на просторах России глаз гаишника из сотен машин выхватывает мою с номером 09-го региона, или когда московский патрульный настораживается, увидев в паспорте отметку о регистрации в городе Черкесске. Нет, это все временное, наносное и совсем не главное. Для меня понятие «лицо кавказской национальности» — это, прежде всего, лица моих друзей практически всех национальностей, проживающих рядом со мной, это их дети, которые стали друзьями моих детей, это мудрые старики и очаровательные девушки, это наши горы, реки, леса — словом, весь наш прекрасный Кавказ.

Единственный человек, которого я называю в Черкесске своим братом, это карачаевец Казбек Узденов. Я горжусь дружбой с черкесом Абреком Гукемуховым. Очень много лет я дорожу советами абазинки Айшат Шенкао и дружу с потомственным казаком Павлом Кравченко. Вместе со всеми, кажется недавно, плакал на похоронах близкого мне человека, ногайца Толика Аюбова. Назвал несколько имен и ужаснулся, а сколько же я не назвал: Мухтар Махов, Тохтар Хубиев, Руслан Шаков, Хизир Ашибоков, Айвар Джабраилов, Ибрагим Хакунов, Николай Такушинов и еще десятки и десятки близких мне людей самых разных национальностей, чей голос в телефонной трубке заставляет улыбнуться в самые неулыбчивые дни.

Среди моих друзей нет крупных богачей, но и нет бедняков, потому что мы все много работаем, чем можем, помогаем друг другу. Никогда я не чувствовал со стороны моих друзей какого-то предвзятого отношения к кому-либо по национальному признаку, насмешек по отношению к другой религии.

Вместе со всеми жителями нашей республики мы все пережили немало драматических моментов новейшей истории, но это, кажется, только укрепило нашу дружбу. Ну а бытовой национализм, конечно, есть везде, называют его, правда, по-разному, смысл только один — этим явлением хотят что-то прикрыть, отвлечь внимание от серьезных и важных проблем общества. Эйнштейн писал: «Национализм — детская болезнь, корь человечества…». Мне хорошо видно, что от этой хвори в нашем регионе не только активно излечиваются, но и приобретают к ней стойкий иммунитет.

Несколько лет назад я написал книжку «История населенных пунктов Карачаево-Черкесии». Писал ее, десятки раз перепроверяя факты и данные. Знаете, как за кавказским столом иногда имеет значение день разницы в возрасте двух участников застолья, так и здесь я постарался четко ответить, кто, когда и где жил на территории республики. Потом вышло второе издание этой книги — «Территория проживания — КЧР», и я знаю, что данные этих книг сейчас широко используются школьниками, студентами. Ну а не нравятся эти публикации тем, кто пытается сейчас «слегка» переписать историю, сделать исторические науки национальными, забыв слова Чехова: «Нет национальной науки, как нет национальной таблицы умножения…»

В этом году вышла еще одна небольшая книга — «Оккупация, или 160 дней по германскому времени», в которой с документальной точностью рассказано, что же в действительности происходило в оккупированном фашистами Черкесске. Считаю, что эта публикация поставила точку и в мифах о местном партизанском подполье, «талантливо организованном тов. Сусловым», и в мифах о поголовном предательстве местных жителей.

Сейчас модным стало слово «толерантность», толерантности пытаются учить, проводят на эту тему семинары и раздают гранты (притом почему-то в основном из-за границы). Эффект от этих разговоров крайне незначителен. Мы поступили иначе. Вот, например, в селе Даусуз есть очень популярная детская турбаза «Сосенка» системы Минобразования и науки КЧР. Так вот, раньше на этой базе детвору селили, как они просили: по районам, селам, аулам, т. е. фактически по национальному признаку. А несколько лет назад мы это отказались от этого, и теперь в домиках живут по возрастным признакам вместе карачаевцы, русские, черкесы, ногайцы, словом, все наше юное общество. И посмотрели бы вы, как размазывают слезы по щекам пацаны из горных аулов и степных сел при расставании, а потом забрасывают друг друга эсэмэсками, удивляя родителей словами чужого языка — вот откуда идет эта самая толерантность.

Мне нравятся многие обычаи и традиции горских народов нашей республики. Например, не представляю свадьбы или дня рождения без хорошего тамады, иначе — обычный пьяный базар; я поддерживаю трезвые поминки — напиться можно и по другому поводу; заслуживает всяческого подражания отношение горцев к старикам, к идеям взаимопомощи и выручки, да и еще много хорошего и доброго.

Несколько лет назад мы с друзьями поехали в горы отдохнуть. Утром к нашему костерку подъехал лесовоз. «Что тут сидите? В Черкесске митинги, там чуть ли не война!» — закричал водитель. Все четверо, мы были разных национальностей, одновременно посмотрели на старшего из нас, а он глубокомысленно изрек: «Врет, ведь такая погода хорошая…»

Думаю, что такая погода будет стоять в Карачаево-Черкесии вечно.

Игорь Михайлов, 

руководитель детского и юношеского туризма Карачаево-Черкесии, депутат думы города Черкесска 

Источник: https://www.blago-mh.ru/issues/14-15/14_mihailov.php