Обнаружив признаки серьезной болезни мне выписали рецепт ошибка

Журналист Анна Поваго, работающая в издании «Коммерсантъ» в Москве, заболела коронавирусом, о чём получила подтверждение 9 мая. Она рассказала свою историю возможного заражения, описала все важные моменты: общение с врачом, побочные эффекты назначенных лекарств. Наши коллеги из 76.RU опубликовали ее рассказ. Прочитайте (особенно если до сих пор не относились к коронавирусу серьезно).

Рассказ «ковидиота». 9 мая, пока над Москвой летали истребители, а потом гремел салют с онлайн-трансляцией, в городе зарегистрировали 5551 нового носителя коронавирусной инфекции. Думаю, что вот эта единичка, портящая красивую цифру, — это я. А еще таких, как я, принято называть «ковидиотами». Нет, я не ходила на шашлыки, не каталась в гости к друзьям в обход правил самоизоляции. Просто поздно спохватилась. Мне поставили легкую форму и отправили лечиться на дому. Но давайте обо всем по порядку.

Поздний вечер, пустынные улицы. По главной лестнице поликлиники спускаются мужчина и женщина в масках и перчатках, видят меня, быстро отходят к автомобилю, садятся и уезжают. Полная тишина. На входе нет охраны, нет посетителей. Напротив стоит медбрат, полностью упакованный в защитный костюм. Один. За его спиной часы — 21:53. Диалог происходит быстро.

— Имя, фамилия, время записи на компьютерную томографию, указание на бахилы, перчатки и санитайзер.

Маска у меня своя. Мы поднимаемся на второй этаж. Тишина давит.

— Ну, Анна Игоревна, и как вы к нам попали?

— Вам с начала?

— С самого.

Первый раз я слегла в начале марта. Тогда COVID-19 казался китайско-итальянской заразой, поражавшей лишь тех, кто по бестолковости своей или в силу неких обстоятельств оказался в местах, где уже разгорелась эпидемия, и по-настоящему бьющей только тех, кому за шестьдесят. В России заражения были единичными, а среди признаков коронавируса особо выделяли сухой кашель и температуру выше 38,5–39 градусов. Моя выше отметки в 37,6 не поднималась. Правда, кашель был жуткий, но с мокротой.

Я была уверена, что подхватила ОРВИ от маленького сынишки подруги, у которой накануне я была в гостях. Обошлась своими силами — обильное питье, капли в нос, отхаркивающее, и через три дня температура исчезла. Но кашель остался и был настолько сильный, что ныли мышцы живота, до предела напрягались связки, тело сводило судорогой, а содержимое желудка иногда вырывалось наружу. Но я не обращалась к врачу. Мне было страшно — страшно, что отправят в больницу, где я подхвачу что-нибудь еще, что скорая снова посмотрит на меня, как на ничтожество, потому что у меня нет московской прописки, что я отвлеку медиков от действительно серьезных случаев, что сама отвлекусь от важных дел, которых накопилось очень и очень много.

Если среди вас есть те, кто привык или кого приучили переносить «простуду» на ногах и в рабочем режиме, пока температура не дала свечку за 39, они меня поймут. На самом деле это отвратительная прошивка в головах. Во многих компаниях сотрудники учатся болеть без отрыва от производства. Они бегают по офисам с порошками и аэрозолями, каплями в нос и таблетками от кашля и продолжают работать, работать, работать. А потом на планерках и летучках их ставят в пример остальным, превозносят их достоинства, их чувство ответственности, преданности делу, готовности фактически к подвигу — сгореть на работе в прямом смысле этого слова. Когда одна из моих коллег ушла на больничный в третий раз за полгода, другая долго возмущалась:

— Что это такое? Она с ума сошла? Температура у нее! 37 всего! Мы все на ногах тут болеем! Тоже мне, неженка!

К 4 мая было ощущение, что кто-то вытягивает из тела все жилы. Но я даже не мерила температуру, не замечала, есть она или нет. За окном гремели грозы, и казалось, что мне, как метеочувствительной с детства, достается именно от них. А еще я в магазин сходила, промочила ноги. С кем не бывает? Сейчас пару дней отлежусь, и снова все будет в порядке… Но нет.

Температуру 7 мая я решила померить просто так, от нечего делать и для очистки совести. В ее существование не верилось. Даже при суставных болях она не ощущалась. Градусник выдал 38,5 и менять свое мнение отказался. Только тогда я вызвала врача, а вечером 9 мая оказалась в больнице на обследовании.

Врач внимательно слушала, кивая головой. А потом протянула мне заключение.

— Пневмония.

В легкой форме, слава богу, так что лечиться будем дома. Поражение легких менее 25%. И да, это COVID.

— Подождите. Но у меня не было кашля с марта, меня ничто не беспокоило, я ничего не чувствовала…

— Все правильно, — врач смотрела на меня грустно и устало. — Вы и не должны были чувствовать. У него такая клиническая картина.

— И это точно COVID. Это, если хотите, его почерк. Так что мазок, который у вас возьмут, — формальность.

Если честно, я пыталась спорить, пыталась выяснить, не связано ли все это с моим курением, нет ли тут какой-то ошибки. Врач только качала головой и улыбалась, я видела, как уголки глаз поднимаются вверх.

— Я вас понимаю, но нет.

У меня колотилось сердце. Давление подскочило до отметки 170/90.

В коридоре кто-то страшно кашлял. Из кабинета КТ вышла медсестра и объявила всем, кто еще не прошел процедуру, что им придется ждать своей очереди минимум до полуночи.

— Скорая привезла пациента, тяжелый случай.

В коридоре не было слышно ни звука, спорить не стал никто. Остальное было формальностью — регистрация в базе данных, фотография, подпись под постановлением о двухнедельном строгом карантине, инструкции для тех, кто контактировал со мной менее 14 дней назад. Лекарство я получила прямо в кабинете. Второе накануне мне успел выписать вызванный на дом врач.

— Если приедет еще раз, передайте от нас пламенный привет, — строго сказала доктор. — Они выписывают антибиотик всем, на всякий случай, пока анализов еще нет. И люди их пропивают. А потом, если все-таки заражаются, они уже не действуют на них, как надо. Если они не остановятся, нам скоро нечем будет пациентов лечить.

Поэтому названий я писать не буду, пусть эти препараты и выдаются только по рецепту. Рецепт на коленке можно выписать, но стоит ли? Тот препарат, что выдали мне в клинике, просто так тоже не достанешь. Обычно он применяется для лечения малярии и входит в список жизненно важных медикаментов. Этот требует приема по часам и только во время еды. А еще его запретили запивать водой — только молоком. Вы не хотите с ним знакомиться. Уверяю вас. Я уже не узнаю, что со мной было в марте и в апреле. Ответа на этот вопрос теперь нет ни у кого. Я не знаю, сколько времени вирус сидит во мне, ставить ли все эти вспышки в единую линию или рассматривать как принципиально разные явления. Не знаю. И это заставляет меня испытывать сильнейшее чувство вины за то, что схема «рабочей температуры» сработала, что я предпочла пойти по проторенному пути — быстро подлечиться подручными средствами, плюнуть на все, самой себе не признаться, что могу быть больна серьезно и опасно как для себя, так и для окружающих.

10 мая был первый день моего строгого карантина, и я не знаю, когда он кончится. Позвонивший в середине дня врач велела распрощаться с надеждами на скорое выздоровление.

— Поймите, это надолго. Повторный анализ будет только на пятнадцатый день, а повторное КТ только через полтора месяца. Не рассчитывайте, что вы скоро выйдете из дома, продлевайте больничный по мере необходимости.

До сих пор среди нас хватает тех, кто где-то глубоко внутри себя уверен, что эпидемия — это чья-то чужая реальность, а в своей, привычной, могут существовать только простые болячки вроде сезонной простуды, недостойные внимания вообще. Коронавирус — страшилка из Сети и «зомбоящика», а «на участках у наших знакомых врачей только четверых зараженных нашли за все время», а то и «среди наших друзей никто не заразился». Двоюродный брат моей близкой подруги уже месяц лежит на ИВЛ, не приходя в сознание. Ему всего 40 лет. Тетушка еще одного близкого человека скончалась от пневмонии в середине апреля. Моя сестра три недели не может добиться от врачей славного города Коломны теста на коронавирус, задыхаясь от кашля при постоянной температуре от 37 до 38. В моем родном городе [Ярославле] люди ждут результатов теста по две-три недели.

На днях в первом часу ночи я все еще сидела в кабинете врача, расписывая алгоритм дальнейших действий, когда вызывать доктора на дом снова, как продлевать больничный, когда можно будет надеяться на освобождение.

— Повторное КТ лучше сделайте месяца через три-четыре, а не через полтора, — тихо говорит врач. — Так надежнее. Почему? Мы не знаем, что будет с легкими потом, восстановятся ли они и с какой скоростью будет идти процесс. У кого-то через полтора-два месяца видна положительная динамика, у кого-то нет. Информации слишком мало.