Оперное пение как болезнь европейничанья русского искусства

Был в моей жизни пеиод, когда я близко наблюдала деятельность Института русско-славянских исследований имени Николая Яковлевича Данилевского. Вот и недавно по привычке заглянула после почти восьмилетнего перерыва на их сайт и увидела статью, мимо которой не смогла пройти равнодушно. Более того, она меня потрясла, и захотелось поделиться этим материалом. Казалось бы, утверждения ее автора,. Дмитрия Борисовича Синяговского, в прошлом моего педагога по церковному пению и друга , категоричные и шокирующие, но… Когда познакомилась с его аргументами в пользу этих выводов, то не смогла с ними не согласиться. Меня они убедили в своей истинности. Хотя я серьезно занималась вокалом, против которого восстает автор. Предлагаю и Вам сформировать и обосновать свое отношение к данному вопросу о том, является ли оперное пение органичным именно для русского искусства или это европейское заимствование — его болезнь, искажающая народные устои и традиции русского пения? Тема у Дмитрия Борисовича получилась большая по объему, а сокращать ее текст мне не хочется. Посему разделю ее на несколько частей.

В статье рассматривается возникновение и становление западноевропейской оперы в свете теории культурно-исторических типов Н.Я. Данилевского, раскрывается глубинная связь происхождения и технологии оперного пения с народными началами породившего её германо-романского культурно-исторического типа. На основании сопоставления культурно-исторических основ и технических приёмов итальянского пения с певческими и культурными устоями русского народа делается вывод о вредоносности для русской жизни западного пения как одного из видов болезни европейничанья.Синяговский Дмитрий Борисович

«Не всё то золото, что блестит».(русская пословица)

I. ВСТУПЛЕНИЕ. ТЕМА И ЗАДАЧА ИССЛЕДОВАНИЯ.

В прогресс любой науки вплетены решения задач и открытия, поступательно продвигающие учёных вперёд в изучении предмета своей науки и подтверждающие уже открытые данной наукой фундаментальные законы изучаемой части мироздания. Открытия же самих этих фундаментальных законов – это открытия другого рода, они возводят всю науку на новую качественную ступень познания и случаются всего лишь несколько раз в истории каждой науки. Совершать подобные прорывы в науке выпадает на долю незаурядных личностей, то есть гениев. Такими выдающимися учёными были – Коперник и Кеплер в астрономии, Ньютон в физике и в астрономии, Менделеев в химии, Евклид и Лобачевский в геометрии. Что же касается науки «история» – свершение, возводящее её на новый фазис развития, суждено было осуществить великому русскому учёному – Николаю Яковлевичу Данилевскому, а заключалось оно в открытии культурно-исторических типов и формулировании законов их развития. Данное открытие возвело науку историю в фазис естественной системы. Сам Данилевский описывает переход науки от фазиса искусственной системы к фазису естественной системы как «упорядочивание, группировку предметов или явлений, принадлежащих к кругу этой науки, сообразно их взаимному сродству и действительным отношениям друг к другу»[1]. Такое «постановление фактов науки в их настоящее соотношение»[2] предоставляет учёным тот устойчивый фундамент, стоя на котором они наконец могут вырабатывать исчерпывающие и непротиворечивые объяснения всего комплекса явлений и процессов, охватываемых данной наукой, а также делать достоверные научные прогнозы будущего. Наука, находящаяся в фазисе искусственной системы, этого делать не может. В этом контексте фундаментальность открытия Данилевского очевидна. Теория культурно-исторических типов Данилевского и вытекающий из неё цивилизационный подход к изучению истории позволили учёному впервые вскрыть истинные пружины мирового процесса, и, также впервые, научно изящно, досконально и неопровержимо изложить сущность процессов всей русской истории от призвания варягов до реформ второй половины XIX века. Высказанные Николаем Яковлевичем в его книге «Россия и Европа» положительные и (к сожалению, в большем количестве) отрицательные прогнозы о будущем России сбылись[3]. Более того, спустя 145 лет его теория способна оплодотворить дальнейший ход развития исторической науки. Современные исследователи, пользующиеся его теорией в качестве методологической базы, оказываются во всеоружии для осуществления продуктивных исторических и геополитических аналитических исследований, позволяющих, с одной стороны, наконец «докопаться» до причин драматизма русской истории ХХ века, а с другой – выработать предложения по выстраиванию внутренней и внешней политики России, учитывающие ошибки и уроки прошлого[4].

Николай яковлевич Данилевский

Другим подтверждением высшего статуса открытых законов является их применимость ко всем сферам действительности, изучением которых занимается данная наука. Самим автором «России и Европы» были выделены четыре разряда культурной (в обширном смысле этого слова), или цивилизационной деятельности культурно-исторического типа: деятельность религиозная, деятельность культурная в узком значении этого слова, деятельность политическая и деятельность общественно-экономическая[5]. Деятельность культурная в узком значении этого слова включает в себя в свою очередь сферы: теоретическо-научную, эстетически-художественную и технически-промышленную. Таким образом, открытая Н.Я. Данилевским теория культурно-исторических типов должна уметь «разложить всё по полочкам» не только в истории, политике, геополитики (что требовалось от неё в первую очередь и с чем, как указывалось выше, она справилась и продолжает справляться успешно), но и во всех других по классификации Данилевского отраслях человеческой деятельности – даже «неполитических» и, на первый взгляд, неисторических. На недавней конференции, посвящённой теме применения творческого наследия Данилевского к задачам России XXI века[6], были представлены базирующиеся на теории культурно-исторических типов интересные исследования одежды, прессы[7].Предлагаемое же сейчас вашему вниманию изыскание представляет собой попытку на базе учения Данилевского историософски осмыслить сосуществование в России самобытной (русское народное пение, песня советского периода русской истории) и заимствованной (оперное искусство, «академический вокал») певческой культур.Задача работы – показать чужеродность для русского народного начала (до степени антагонистичности) заимствованного из Европы оперного стиля пения в частности и оперного искусства в целом, квалифицировать оперное пение и академический вокал как один из случаев «прививки европейской цивилизации к русскому дичку»[8] – прививки, никогда не оказывающей благотворного воздействия на прививаемое дерево, а приносящей ему постоянно увеличивающийся вред. На примере привнесённого на русскую почву оперного пения, часто маскируемого такими изящно звучащими эвфемизмами как «бельканто»[9], будет показана безошибочность гениального диагноза Данилевского о поражённости русской жизни болезнью «европейничанья».Действительно, эта болезнь существует, она существует и в настоящее время. Как и во времена Данилевского, эта болезнь осознаётся со стороны незначительной по удельному весу, но влиятельной по положению части нашего общества отнюдь не как болезнь, а как элитарность, приобщённость к ценностям так называемой мировой культуры.Взять хотя бы недавно проведённое нашей страной грандиозное мероприятие. Хотя Олимпиада 2014 года и особенно церемония её открытия позиционировались как демонстрация всему миру состоятельности России как самобытной и великой страны, в центральном и кульминационном эпизоде открытия – исполнение гимна олимпийских игр – обнаружилась продолжающаяся уже четвёртый век изуродованность нашей национальной самоидентификации. Исполнение было доверено обширно декольтированной оперной певице Анне Нетребко, которая своим пениемзакрытым звуком[10], делающим полностью неразличимыми русские слова гимна, и надрывным, атлетически-силовым вокалом в верхней части диапазона, вероятнее всего вызвала недоумение и чувство неловкости у большей части из 35 миллионов российских граждан, смотревших церемонию открытия по телевизору[11].

Ведь в целом Олимпиада бесспорно удалась для нашей страны и действительно стала торжеством русско-славянской цивилизации – Россия превзошла соперников по спортивным результатам и блестяще справилась с организацией игр. Чем ещё объяснить назначение европеизированной оперной певицы на исполнение гимна (а также включение сцены бала Наташи Ростовой в показ знаковых составляющих русской истории) как не желанием организаторов дать Западу сигнал, что мы, хоть и русские, но, всё же – ваши, европейские, западные. А ведь яркие и талантливые исполнители, которые могли бы спеть гимн на неискажённом, понятном русском языке, в русской одежде, неоперным голосом, всё же есть, хотя их почти не показывают по телевизору – это краснодарский ансамбль «Криница» с яркой солисткой Надеждой Ковиной (руководитель Капаев В.А.),

или воронежский ансамбль «Воронежские девчата»,

или певица Анна Сиднина[12],

или многими любимая исполнительница русских песен Ирина Леонова.

Пы. Сы. Зато Гимн России был исполнен на церемонии открытия Сочинской олимпиады 2014 безукоризненно:

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

____________________________________________________

Примечания автора:

[1] Данилевский Н.Я. «Россия и Европа». Из-во «Глагол». СПб., 1995. С. 63.

[2] Там же, с. 120.

[3] Подробно об осуществлении прогнозов Данилевского в ХХ и ХХI веках см.: Буренков А.В. «Творческое наследие Н.Я. Данилевского и задачи России в XXI веке (материалы международной научно-практической конференции, г. Курск, 26-27 ноября 2014 г.). Курск. 2014. Ч. 1. С. 12–50. Также см. публикацию в интернете на сайте «Гражданин созидатель»: https://www.gr-sozidatel.ru/articles/tvorcheskoe-nasledie-n.y…

[4] См., например, сл. работы: А.Ю. Бунин: Внешняя политика России в XIX – начале ХХ века: невыученные уроки. (Материалы конференции «Творческое наследие Н.Я. Данилевского и задачи России в XXI веке». Курск, 2014 г. Ч. 2, с. 79–88); А.В. Буренков: Обращение участников конференции к Президенту РФ, Федеральному собранию РФ, Правительству РФ, политической и культурной элите страны. (Избранные материалы конференции «Творческое наследие Н.Я. Данилевского и задачи России в XXI веке». М., 2015. С. 10-18)

[5] Данилевский Н.Я. «Россия и Европа». С.400.

[6] Научно-практическая конференция «Творческое наследие Н.Я. Данилевского и задачи России в XXI веке» проходила 26-27 ноября 2014 года в Курске.

[7] И.Н. Канурская: Н.Я. Данилевский о роли народного одеяния в сохранении самобытных основ русской жизни; Е.Ю. Нуйкина: Н.Я. Данилевский о роли печати в формировании общественного мнения. Материалы конференции «Творческое наследие Н.Я. Данилевского и задачи России в XXI веке». Курск, 2014г.

[8] Данилевский Н.Я. «Россия и Европа». С.106.

[9] От итал. bel canto (красивое пение) – так называют окутанную пеленой тайны технологию пения выдающихся оперных певцов Италии.

[10] О «закрытом звуке» будет рассказано позже.

[11] Видео с полной версией церемонии открытия Олимпиады

[12] Анна Сиднина – одна из немногих жанрово «всесторонних» отечественных исполнителей – в её репертуаре богато представлены песни как гражданского, так и лирического, так и духовного содержания. Несмотря на то, что при исполнении многих песен она прибегает к использованию приёмов академического звукоизвлечения, ей подвластен и русский стиль пения.

Источник

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Источник

По мнению Данилевского, если мы вглядимся в русскую жизнь, то увидим, что ее здоровье неполное, что она одержима весьма серьезною болезнью, которая может стать гибельную, постоянно истощая организм, лишая его производительных сил и угрожает жизни русского общественного тела если не смертью, то худшим смерти — бесплодным и бессильным существованием.

Болезнь эту, заразившую Россию со времен реформ Петра I, все расширяющуюся и укореняющуюся, Данилевский называет «европейничаньем». Он считает, что коренной вопрос, от решения которого зависит будущее, вся судьба не только России, но и всего славянства, заключается в том, будет ли эта болезнь, в конце концов, излечена.

Все формы европейничанья Данилевский подразделяет на следующие три вида:

1. Искажение народного быта и замена его форм формами чуждыми, иностранными.
2. Заимствование разных иностранных учреждений (политического лексикона. — И.В.) и пересадка их на русскую почву — с мыслью, что хорошее в одном месте должно быть везде хорошо.
3. Взгляд, как на внутреннее, так и на внешние отношения и вопросы русской жизни с иностранной, европейской точки зрения, рассматривание их в европейские очки.

Данилевский пишет о том, что искажения на иностранный лад всех внешних форм быта: одежды, устройства домов, домашней утвари и образа жизни кажутся для многих совершенно несущественными и безобидными. Однако, сам он считает, что это далеко не так.

Во-первых, мы лишились возможности или, по крайней мере, чрезвычайно затруднили возможность зарождения и развития народного искусства. Дело в том, что история развития любого народного искусства, показывает нам, что она имеет два корня: формы богослужения и народную одежду, народную архитектуру жилищ, вообще народные формы быта. Многозначительные и величественные формы нашего богослужения могли бы быть превосходной эстетической школою, если бы, заимствуя усовершенствованные технические приемы, мы сохранили бы другой корень искусства _ самостоятельность форм быта.

Во-вторых, изменив народным формам быта, мы лишились самобытности в промышленности. Между тем, с его точки зрения, самобытность политическая, культурная, промышленная составляет тот идеал, к которому должен стремиться каждый исторический народ, а где недостижима самобытность, там, по крайней мере, необходимо охранять независимость, в том числе и протекционистскими мерами со стороны государства.

В-третьих, вследствие изменения форм быта русский народ раскололся на два сословия не только по своей наружности, но и по своему духовному миру и образу жизни. Низший слой остался русским, а высший сделался европейским.

В-четвертых, высшее, более богатое и образованное сословие, всегда имеет притягательное влияние на низшее, которое во всем стремится быть на него похожим. Поэтому в сознании народа невольно складывается представление, что свое русское есть (по самому существу своему) нечто худшее, низшее. Всякому приходилось, очевидно, слышать выражения,- пишет Данилевский, в которых с эпитетом русский соединялось понятие низшего, худшего: русская лошаденка, русская курица, русская песня, русская одежда и т.д. Все, чему придается это название русского, считается как бы годным для простого народа, не стоящим внимая людей более богатых и образованных. Все это вело к унижению народного духа и подавлению народного достоинства.

В-пятых, унижение народного духа, вытекающее из такого раздвоения, породило в народе, сохранившем самобытные формы жизни, недоверчивость и подозрительность к той его части, которая им изменила и которая способна на любую подлость, подкупаясь немцами, в смысле европейцами вообще. Тем более что народ понимает инстинктивно ту ненависть, которую питает Европа к России, и поэтому всякое неординарное бедствие, постигающее его, склонен приписывать этой враждебности, хотя, конечно, и преувеличивает ее проявления.

Вторая форма европейничанья заключается в стремлении переносить чужеземные учреждения на русскую почву — с мыслью, что все хорошее на Западе непременно так же будет хорошо и у нас. Таким образом, были пересажены к нам разные бюрократические немецкие порядки, городовое устройство и т.д. По мнению Данилевского, опыт достаточно показал, что они у нас не принимаются и постоянно требуют нового подвоза; и, напротив, тот же опыт достаточно красноречиво говорит, что те изменения в нашей общественной и государственной жизни, которые вытекают из внутренних народных потребностей, принимаются необыкновенно успешно.

Так, например, цензура печатного слова в России была заимствована с Запада, и ее прекращение было восстановлением естественного права на свободу слова. Что касается судебной реформы, то вводимый суд присяжных есть начало по преимуществу славянского и т.д.

Третья форма европейничанья (и притом самая пагубная и вредная) состоит в смотрении на явления внутренней и внешней жизни России с точки зрения и сквозь европейские очки.

У нас, к несчастью, наши » высшие» общественные классы, привыкшие жить умственно чуждою жизнью, невольно переносят вычитанные и высмотренные ими европейские идеалы на действительную жизнь, приурочивая их к нашим общественным явлениям. Следствием этого являются такие частные проявления европейничанья как нигилизм, аристократизм, демократизм и конституционализм. Самая пагубная форма европейничанья — это наше балансирование перед общественным мнением Европы, которую мы признали своим судьею, перед решением которого трепещем, милость которого заискиваем. Такое отношение к иностранному общественному мнению, считает Данилевский, может лишить нас всякой свободы мысли, всякой самодеятельности.

В частности, наши общественные и политические деятели, постоянно оглядываются и прислушиваются к тому, что скажет Европа, признает ли действия их достойными просвещенного европеизма. В этой связи Данилевский вспоминает Фамусова, который ввиду бесчестия своей дочери восклицает: » Что скажет княгиня Марья Алексеевна! » и этим обнаруживает всю глубину своего нравственного ничтожества.

Мы возвели Европу в сан нашей общей Марьи Алексеевны, верховного судьи достоинства наших поступков. Вместо одобрения народной совести, мы признали нравственным двигателем наших действий трусливый страх перед приговорами Европы, унизительно-тщеславное удовольствие от ее похвал (Исключим Россию из ОБСЕ, если она не будет нас слушаться — И. В.)

Например, мы боимся обвинения в панславизме, как будто честный русский человек может не быть панславистом, т.е. может не стремиться всеми силами своей души к свержению всякого ига с его славянских братьев, к соединению их в одно целое, руководимое одними славянскими интересами, даже если они сто раз противоположны интересам Европы, ибо каковы бы ни были разделяющие Европу интересы, все они соединяются в общем, враждебном чувстве к России.

В заключение Данилевский отмечает, что эта болезнь, имя которой «европейничанье» препятствует осуществлению великих судеб русского народа и может, наконец (несмотря на все видимое государственное могущество), иссушив самобытный родник народного духа, лишить историческую жизнь русского народа внутренней жизненной силы, а следовательно, сделать бесполезным, излишним самое его существование — ибо все лишенное внутреннего содержания составляет лишь исторический хлам.

Источник