Почему животные не болеют человеческими болезнями

А если поставить вопрос «Болеют ли дикие животные так же часто, как и человек?». Собаку сложно назвать дикой, она… Читать дальше

Эволюция не говорит про пользу, про предназначение, у неё нет точки зрения.

Достаточно того, что есть ресурсы, ниша, к которым приспособились комары. 

Да, комары для более успешного размножения сосут кровь. Самки комаров. Полученные вещества строительный материал для яиц.

Самцы комаров питаются нектаром, не кусаются и являются важным опылителем растений, особенно для тайги.

Некоторые виды комаров вообще не кусаются, некоторые могут кусаться, и тогда откладывают больше яиц.

Личинки комаров это питание для рыб и прочих обитателей болот, прудов, озер. Вы никогда не слышали и не видели в зоомагазинах, на рынках для аквариумистов и рыбаков продают мотыля? Мотыль — тоже личинка комара, только другого, не кусающего человека. Всяких разных комаров тысячи видов.

Сами комары тоже корм для тех же лягушек, для птиц, стрекоз.

Комары участвуют в обороте микроэлементов и бактерий перенося за год 30 кг этого добра, что очень важно в бедной на этот счет тайге.

Да, какие-то виды переносят инфекции. Но эти микроорганизмы болезнетворные это равноправные жители Земли. Они тоже занимают ниши, тоже едят то, до чего доберутся. Они не вред и не польза. Они наши соседи. Можно сказать, что комары (некоторые) приносят «пользу» малярийным плазмодиям.

Но если говорить о микроорганизмах в целом, они играют огромную роль в жизни, и являются одним из «инструментов» эволюции. Про это и на нашем сайте есть рассказы.

Кому и зачем, кроме самих себя нужны люди? Ну разве что крысам мы нужны, даже тараканы, и те, уже не дружат с нами.

Обосновать своё отличие от животных и поставить существование животных в зависимость от их полезности человеку, можно только на основе какой-нибудь религии, которые нынче не популярно ставить в основу практической жизни.

Природе всё равно заселена Земля комарами, или людьми, или бактериями. Все существуют потому, что существуют, все борятся со всеми, всех кто-то приспособился использовать для себя.

Кстати, когда-то читал такой комментарий одного фронтовика — комар нужен для того, чтобы солдат на посту не спал. )

Еще: 

Что будет, если комары полностью пропадут?

Конечно, есть! Виды (или хотя бы отдельные популяции) без самцов встречаются во многих крупных таксонах многоклеточной фауны. Некоторые такие виды насекомых, например, упомянуты в Википедии в статье Партеногенез (от перечисления воздержусь). Есть такие виды (или изолированные безсамцовые популяции) и у позвоночных. 

Если у каких-то животных распространен партеногенез («девственное размножение» с помощью неоплодотворенных яйцеклеток) или размножение с помощью соматических клеток (например, почкование) , то вероятно и появление полностью безсамцовых форм. 

Партеногенез встречается у позвоночных (рыб, земноводных, пресмыкающихся, птиц, но не у млекопитающих) и у многих беспозвоночных (например, у насекомых). У позвоночных он встречается редко (а полностью безсамцовые популяции — еще реже), у млекопитающих партеногенез и, тем более, безсамцовые формы вообще не обнаружены. У птиц не слышал о безсамцовых формах, несмотря на возможность партеногенеза.

У разных организмов обход необходимости оплодотворения яйцеклетки может быть реализован разными путями (путем амейоза  — образования диплоидных яйцеклеток без мейоза, с помощью «оплодотворения» гаплоидной яйцеклетки полярным тельцем, благодаря эндомитозу гаплоидной яйцеклетки — удвоению ее собственного генома, когда яйцеклетка как бы «оплодотворяет» сама себя, и так далее). 

Механизм образования «безсамцового» вида или изолированной безсамцовой популяции очень прост. Раз уж у самок двуполого вида есть способность размножаться без участия самца, производя свои генетические копии, такие самки продолжат размножение даже если почему-то исчезнут самцы (вообще или же только «подходящие» конкретной самке).

1. Например, если начало популяции в каком-нибудь географически изолированном регионе (скажем, на острове) положит одна-единственная неоплодотворенная самка. Скажем, так произошло с браминским слепуном — это такая змея (точнее — слепозмейка), попавшим на Сейшельские острова (есть и другие примеры безсамцовых змеиных популяций на каких-нибудь островах). Со временем часть партеногенетических потомков такой самки могут вообще утратить «ненужную» способность к оплодотворению самцами (из-за случайных мутаций). И даже если такая самка когда-нибудь встретится с мужественным представителем предкового вида, у них просто не появится потомство.

2. Некоторые самки способны производить самцов даже не будучи оплодотворенными (например, самки тли, пчел и ряда других насекомых). Здесь уже мало просто оказаться без компании самцов. Но какая-то самка может утратить способность быть оплодотворенной самцом, не утратив способность к партеногенезу. И, тем не менее (или именно благодаря этому), успешно размножиться. Утрата может произойти, в частности, в результате случайной мутации.

3. Утрата способности к половому размножению и исчезновение самцов могут произойти и из-за скрещивания двух родственных двуполых видов (способных и к партеногенезу и к половому размножению), имеющих разное число хромосом. Так произошло, например, у некоторых яшериц. Мужские потомки такой межвидовой гибридизации стерильны или почти стерильны, а гибридные самки (с промежуточным числом хромосом) просто не находят (или почти не находят) нестерильных самцов со «своим» (или не «своим») числом хромосом, с которыми они могли бы дать потомство. Поэтому размножаются исключительно (или почти исключительно) партеногенетически. Из-за повышенных темпов размножения и по иным причинам (например, наличие полезных признаков сразу обоих предковых видов), численность гибридных чисто партеногенетических видов может превосходить численность исходных двуполых предковых видов.

Половое размножение имеет много недостатков. Оно медленнее партеногенеза и, к тому же, приводит к большему числу плохо приспособленных потомков (вспомним, хотя бы, о проявлении неблагоприятных рецессивных мутаций у гомозигот; запрет инцеста снижает частоту подобных событий, но отнюдь не до нуля). Поэтому неудивительно, что «безсамцовые» виды успешно (до поры) конкурируют с двуполыми. Уместнее спросить, почему виды без самцов, полностью оказавшиеся от полового размножения, являются не преобладающими, а остаются некоей экзотикой? Причина в том, что у полового размножения есть свои достоинства — помимо мимолетного удовольствия от процесса спаривания. 

• Благоприятная мутация очень быстро распространится по всей популяции (среди потомков всех или почти всех самок), а не только среди потомков одной-единственной мутантной самки по женской линии.

• Благоприятные мутации легко встретятся друг с другом и не обязаны первоначально возникнуть рядом друг с другом. 

• Популяция в целом намного более генетически разнообразна и, поэтому, вряд ли полностью вымрет из-за новой болезни или иного изменения условий существования.

Партеногенез (почкование и прочие методы создания идентичных генетических копий) хороши лишь при неизменных условиях окружающей среды. Но в реальной жизни условия рано или поздно меняются и без помощи полового размножения оказывается намного труднее приспособиться, выжить и преуспеть. Безсамцовые виды возникают вновь и вновь, какое-то время могут процветать, но в конце концов проигрывают двуполым конкурентам и вымирают.

___

PS. В более общем случае половой процесс — это не обязательно способ размножения (увеличение числа организмов), но всегда — обмен генами. 
При этом у бактерий и многих других одноклеточных нет определенного пола (или его аналога) и нет межвидовой генетической несовместимости (представители разных видов способны обмениваться генами друг с другом). Зато у инфузорий аж 7 «полов»  и представители одного «пола» не могут меняться генами друг с другом — только с 6 остальными. Поскольку (и если) половой процесс не связан с размножением, одноклеточные нередко утрачивают способность обмениваться генами — становятся «асексуалами». Но это проблематично и для них, так как повышает уязвимость генетически однообразных потомков перед вирусными инфекциями (ведь ни один потомок не поучаствовал в обмене генами с другими одноклеточными и все они одинаково уязвимы) или, скажем, мешает получить извне гены устойчивости к антибиотикам. Поэтому хотя «асексуальные» мутанты регулярно возникают и до поры успешно размножаются, со временем их потомки или вымирают или испытывают больше проблем, чем некоторые из потомков других одноклеточных, обновляющих свои комбинации генов в половом процессе. В итоге «асексуалы» остаются меньшинством среди бактерий, архей, инфузорий и прочих одноклеточных, как безсамцовые формы — среди многоклеточных. 

Паническая атака — это состояние предельного ужаса, которое переживается человеком в короткий промежуток времени (примерно до 10 минут). 

Нет, это не то же самое, что вегетососудистая-сосудистая дистония (или правильнее сказать соматоформная дисфункция вегетативной нервной системы, МКБ10 код F45.3).

И то, что чем-то не страдают животные, не говорит о том, что проблема является придуманной.

Сейчас панические атаки по статистике возникают хотя бы раз у 30% людей (паническое расстройство до 3%). Сложно сказать, участились ли такие случаи, так как ранее не было принято говорить о своих проблемах, как вы заметили «посмеялись бы». Критикующая и обесценивающая атмосфера не способствует тому, чтобы люди открыто говорили о своих переживания. Кроме того, даже сейчас статистика не собирается достаточно корректно, что уж говорить о том, что было раньше. Симптомы панических атак часто путают с каким-то соматическими проблемами и вызывают скорую, которая не факт, что правильно поставит/сообщит диагноз. А возможно просто снимет симптоматику и отпустят с миром. 

На данный момент известны следующие факторы, которые играют роль в развитии панических атак:

• генетические факторы 

• стресс

• воспитание (тревожные гиперопикающие родители)

• изменения в работе мозга

Я расскажу о модели возникновения панических атак, которая существует в рамках когнитивно-поведенческой психотерапии (это самый эффективный вид терапии панических атак, исследования показывают, что порядка 80% людей полностью избавляются от паники):

1. Паническая атака обычно начинается с того, что в теле человека возникает какой-то телесный симптом (жар, сердцебиение, онемение и др)
2. К этому симптому тревожный человек начинает прислушиваться, сканируя тело, чем только усиливает этот симптом (попробуйте фокусироваться на пальце на правой руке, и вы заметите, как наше внимание вызывает разные ощущения). В то время, как люди не склонные к тревоге, пропустили бы симптомы и решили, что в этом нет ничего страшного.
3. Далее усиление симптома человек считывает, как катастрофу («я сейчас умру», «у меня будет инфаркт» и т.д.). 
4. Катастрофизация лишь усиливает уровень тревоги и уже может вызвать панику. Или же повышение тревоги сбивает дыхание, человек начинает чаще дышать. 
5. Гипервентиляция уже сама по себе может вызвать неприятные ощущения (покалывания, онемение и др.), которые усиливают тревогу и паника нарастает. 
   В реальности весь этот цикл совершается очень быстро. Паническая атака внутренне переживается как крайне неприятное состояние и часто запускает у людей деструктивную поведенческую реакцию избегания. 

Избегание — человек избегает условий, которые как ему кажется могут вызвать паническую атаку. И посредством этого поведения лишь усиливает проблему, так как он не получает позывного опыта, показывающего, что он некорректно интерпретировал события ранее.