Шахматы это не игра это болезнь

Сумасшедшие гении

В клинике для душевнобольных закончили свои дни чемпионы мира В. Стейниц (после проигранного матча за титул чемпиона мира с Э. Ласкером) и Пол Морфи, а также гроссмейстер А. Рубинштейн. Сильное психофизическое истощение было диагностировано у Эмануила Ласкера во время матча с Х.-Р. Капабланкой, а также у И. Цукерторта во время матча с В. Стейницем. Через 2 года после этого Цукерторт умер в возрасте 48 лет. Р. Рети умер от скарлатины, при этом у него также диагностировали психофизическое истощение, – ему было всего 40 лет. При жизни за ним замечали странное поведение, граничащее с аутизмом. А. Нимцовичу были свойственны сильная раздражительность, апатия, – он умер в 49 лет.

Согласно некоторым свидетельствам, А.Алехин страдал алкоголизмом, возможно, вызванным психологическим напряжением. Он умер от сердечного приступа в 53 года – в том же возрасте, что и Х.-Р. Капабланка (сердечно-сосудистые заболевания относят к профессиональным проблемам). Несколько шахматистов свели счеты с жизнью: 33-летний эстонский гроссмейстер Лембит Олль (страдал манией преследования и проходил лечение у психиатра), 42-летний Карен Григорян, неоднократный победитель чемпионатов Армении и Москвы, 50-летний Алвис Витолиньш, девятикратный чемпион Латвии.

Тревожные симптомы

Большой спорт сегодня – это не только физические нагрузки, но и умственные, и психофизические. Поскольку шахматы – спорт интеллектуальный, нагрузки такого рода являются основными. В каждой партии шахматист должен мобилизовать все свои силы и контролировать свое состояние.

Нервное напряжение сказывается переутомлением. В норме для восстановления достаточно полноценного сна, но при накоплении усталости сон нарушается, появляется бессонница, – шахматист не может отрешиться от партии – позиция «стоит перед глазами». Такое часто случалось раньше, когда партии откладывали и потом доигрывали. Это уже предболезненное состояние, требующее длительного отдыха (1-4 недели). В переутомленном состоянии появляются нелепые ошибки, неверная оценка ситуации, быстрые ничьи.

Вследствие нервного напряжения возможны кратковременные обморочные состояния, состояния с глубокой концентрацией внимания, когда игрок не реагирует на внешние раздражители (например, не слышит громкий звук рядом с собой, или не видит, что соперник сделал ход), в некоторых случаях доходит и до галлюцинаций.

Иногда шахматист не переносит взгляда соперника, боится гипноза, сглаза – это чувство «публичного одиночества», оно присуще людям, длительно находящимся в изоляции в однообразной обстановке (например, морякам дальнего плавания или путешественникам). В гипнотическом воздействии обвиняли, например, Э. Ласкера и М. Таля. Некоторые шахматисты не могут играть, когда за партией наблюдают зрители или тренеры. С другой стороны, суеверия, ритуальные действия – это, в некоторой степени, психологическая защита, повышение уверенности в себе.

Возникают и невротические состояния: сначала просто повышенная чувствительность, мнительность, обидчивость, затем – постоянная усталость и головные боли, еще устранимые изменением режима и хорошим отдыхом. В тяжелых случаях появляется астенический синдром, который требует  серьезного лечения и может длиться месяцами.

Что со всем этим делать

Может сложиться впечатление, что поскольку нервное напряжение и интеллектуальные перегрузки напрямую связаны с большим спортом и высоким уровнем игроков, переутомление и проблемы с психикой – нормальное явление. Но это не так – подобных проблем можно и нужно избегать. Правильный режим, регулярные физические нагрузки для улучшения общего состояния, и обязательная психологическая подготовка.

Известно, что уже с 1970-х годов в матчах за чемпионский титул с шахматистами работали психологи. Не обходилось и без скандалов и обвинений в психологическом воздействии на соперника. В 1978 году в матче Карпов-Корчной одновременно с шахматной велась и битва психологов: Владимир Зухарь против двух американцев-парапсихологов. Игра велась до 6 очков, Карпов вел 5:2 до тех пор, пока не приехали психологи Корчного, после чего счет сравнялся – 5:5. Советская делегация добилась выдворения из страны американцев и… Карпов одержал решающую победу. Через несколько лет, в матче Карпов-Каспаров психологи, работавшие со спортсменами (Рудольф Загайнов и Тофик Дадашев), на игру уже не допускались.

Теперь психологи входят в команду в любом виде спорта, и психогигиена для спортсменов – не пустой звук. Особенно важно уделять внимание этому аспекту при подготовке юных шахматистов, ведь сегодня на высокий уровень выходят очень рано, когда психика еще формируется и очень уязвима. Слишком интенсивная подготовка может вызвать серьезные проблемы и даже закрыть дорогу в большие шахматы.

Некоторые шахматисты пытаются снимать напряжение алкоголем, но эта помощь малоэффективна, кратковременна, и может впоследствии привести к ухудшению состояния. Стоит заметить, что среди топовых шахматистов повального пьянства не наблюдается. К тому же, с введением допинг-контроля алкоголь становится вне закона.

Опасны ли шахматы

На общественное мнение по данному вопросу сильно повлияла «Защита Лужина» Набокова. Возникает вопрос: шахматист становится шизофреником в результате перенапряжения, или человек, изначально подверженный болезни, занимается шахматами, ведь известна склонность шизофреников к шахматам и точным наукам.

Профессиональные шахматисты, как, впрочем, и другие спортсмены, уделяют очень много времени подготовке, часто с раннего детства. Это приводит к малой эрудированности в других сферах – порой им просто некогда учиться чему-то еще. Поэтому в разных интервью можно услышать односложные, малоинформативные ответы, которые создают ощущение замкнутости и даже склонности к аутизму.

Повышенные психофизические нагрузки присутствуют в большом спорте, и нет никаких оснований считать, что шахматы в этом плане чем-то выделяются. Отдельные случаи есть, но они встречаются в любой сфере деятельности. Хотя профессиональные спортсмены, безусловно, входят в группу риска и должны держать эти вопросы на контроле.

Максим Наумов, GAMBITER.RU

Clive Thompson написал для medium.com чудесную колонку, в которой провел параллели между шахматами и современными развлечениями. Читайте далее перевод оригинального текста

Если верить Scientific American, вот как все было в далеком 1859.

Давайте совершим путешествие в 1859 год, в котором наша умственная окружающая среда встретилась с новой ужасной угрозой. На тот момент модным был способ развлечения, который захватывал и гипнотизировал хрупкие умы людей, заставляя их принимать участие в бесполезной и бессмысленной деятельности, которая представляла угрозу повседневной реальности. Здравомыслящие культурные критики терпеливо критиковали и разоблачали новый вид времяпровождения, но тщетно. Население было привязано. Человечество было обречено.

Конечно же, я говорю о шахматах.

Сегодня мой друг Билл Брейн показал мне Q&A с авторами новой книги «Плохо для тебя: разоблачение войны с развлечениями». Эта книга является историей моральных паник из-за вещей, которые на протяжении истории увлекали детей и раздражали взрослых. То есть, вы наверняка уже догадались, что сюда входят и такие вещи, как комиксы, Dungeons & Dragons и видеоигры. Однако, в этом Q&A, мое внимание привлекла отсылка к моральной панике из-за…шахмат.

Каннингем: Просто подождите. Каждая волна страха из-за современных технологий, которые нравятся детям, это именно волна и ничто другое. Волна приходит, приподнимается и разбивается о берег, а затем отходит. Отчасти поэтому мы решили создать в нашей книги временные периоды, наподобие Молодежефобии или Страха перед Новым, ради того чтобы с исторической точки зрения разобрать эти истерические реакции. Но чем больше проходит времени, тем более идиотскими и нелепыми кажутся эти паники.

Пайл: Особенно это «пагубное возбуждение» от шахмат, которое испытывают дети «очень ограниченного склада ума».

Шахматы — это «ограниченная» активность? Я должен был это прочитать! И я должен был прочитать оригинальный текст. К счастью, быстрая подсказка на Google Books позволила мне найти статью, о которой они говорили: «Увлечение игрой в шахматы», напечатанную в выпуске Scientific American 2 июля 1859 года.

Она начинается со слов о том, как чемпион США Пол Морфи разгромил своих европейских соперников. Но затем автор начинает оплакивать обычных американцев, увлекающихся шахматами. Все это превращаются в настолько офигенные сетования, что я практически полностью их процитирую и начну с жалобы на то, что …

…пагубное возбуждение от игры в шахматы распространилось по всей стране и в городах и деревнях появились многочисленные клубы, в которых практикуется данная игра. Почему нам стоит об этом сожалеть? вы можете спросить. Отвечаем: шахматы-это просто развлечение для очень ограниченного ума, отнимающее у него ценное время, которое могло бы быть потрачено на более благородные занятия, и при этом оно не приносит никакой пользы для тела.

У шахмат сформировалась репутация развлечения, способного дисциплинировать ум, потому что для них необходима отличная память и определенные навыки комбинаций. Также существует мнение о том, что присутствие навыка игры в шахматы указывает на высший уровень интеллекта. М считаем такое мнение очень ошибочным. Наполеон Великий, у которого была неудержимая страсть к шахматам, часто проигрывал обычному продавцу на острове Святой Елены. Ни Шекспир, ни Милтон, ни Ньютон, ни кто-либо еще из великих людей Земли не освоили мастерство игры в шахматы. Люди, ставшие наиболее успешными игроками, видимо были одарены любопытной интуитивной особенностью делать правильные ходы, и в то же время они обладают довольно посредственными умениями в других областях. Игра в шахматы не добавляет мозгу новой изюминки, она не пробуждает ни одной красивой мысли и она не служит цели оттачивания и улучшения более благородных занятий.

Люди, работающие на сидячих местах никогда не должны практиковать эту унылую игру; для отдыха им необходимы занятия на свежем воздухе, а не вид умственного гладиаторства. Те, кто занимается умственным развитием, должны избегать шахматной доски как гнездо гадюки, поскольку шахматы направляют их умственную энергию в неверном направлении и истощают ее. Им лучше танцевать, петь, играть в мяч, заниматься гимнастикой, бродить по лесам у побережья, нежели играть в шахматы. Это игра, в которую не может себе позволить играть ни один человек, опирающийся на свою деятельность, бизнес или профессию: за этим развлечением – кстати, очень неприбыльным –, могут позволить себе терять время лишь люди, богатые настолько, что они не зависят от денег. Так как в этой запутанной игре невозможно добиться превосходства без усердных тренировок, которые требуют большое количество времени, ни один молодой человек, рассчитывающий быть полезным этому миру, не может ей увлекаться без опасности своим интересам. Один наш знакомый молодой джентльмен, ставший достаточно опытным игроком в шахматы, недавно отодвинул от себя доску, когда закончилась игра и сказал: «Я уже потерял достаточно времени на это. Я не могу позволить себе потерять больше. Это была моя последняя игра.» Данное решение мы советуем всем тем, кто по глупости был сбит с пути этим модным увлечением, так как навык игры в них-это бессмысленное и бесполезное достижение.

Конечно, мы все можем хихикать над тем, что кажется нам сумасшедшими, необоснованными доводами, вот только автор приводит несколько хороших аргументов. Возьмите, например то, что шахматы — это слишком неподвижное развлечение для людей, которые и без того работают на сидячих местах. Это было правдой и это верно до сих пор. Сейчас мы обнаруживаем, что физическая активность помогает активности умственной, и что прогулки на природе развивают креативность. Если в 1859 вы были офисным работником, который в конце рабочей недели усаживался за шахматную доску – видеоигру того времени – ради того чтобы провести еще несколько часов за мозговой, неподвижной, сидячей деятельностью, вы вполне рисковали загнать свой разум в глубокие ментальные овраги. (Так же как и завершение 40-часовой рабочей недели смотрения в сияющий экран смотрением в другой сияющий экран ради развлечения, не является самым разнообразным и познавательным способом провести время) Более того, автор статьи из Scientific American прав в том, что умение игры в шахматы не всегда помогает другим навыкам. Играйте настолько много и хорошо, насколько хотите, но это может не помочь вам стать умнее в других областях.

Даже мысль о том, что шахматы заключают своих последователей в пристрастную петлю, не настолько сумасшедшая, как кажется сперва. С десяток лет назад я брал интервью у некоторых высококлассных игроков в шахматы, и они все описывали то, насколько сложно выкинуть игру из головы. После турниров некоторые лежат в постели и не могут уснуть, потому что не в состоянии выбросить образы фигур из головы. ( Звучало в точности как «Тетрисоголовый»: если будете беспрерывно играть в эту игру, вы начнете видеть фигурки в голове, когда будете засыпать.) Для действительно хорошего взгляда на притягивающие силы шахмат прочтите несколько начальных глав замечательной книги Девида Шенка «Бессмертная игра».(«Представьте вирус настолько развитый, что он влияет не на кровь зараженного, а на его мозг,» пишет Шенк, продолжая цитатой Эйнштейна «Шахматы держат игроков в узах, сковывая разум и мозг настолько крепко, что страдает внутренняя свобода сильнейших из них»)

Так что здесь самым интересным является не критика шахмат, а широкая пропасть между временем автора и нашими временами, проявляющаяся в поведении, которое мы одобряем и почитаем. Сегодня, шахматы считаются очень виртуозным занятием, которое предположительно помогает сформировать джедайский контроль над своим вниманием. Но подобная сосредоточенность не всегда считалась такой потрясающей вещью. Моя знакомая из Message Вирджиния Хеффернан некоторое время назад написала, что в 19м веке многие люди считали настолько глубокие силы внимания и концентрации жутковатыми и нездоровыми. Зайдите в этом направлении слишком далеко и вы закончите как Ахаб из Моби Дик: несомненно сфокусированный на своей цели, но до степени одержимости. Именно с этой точки зрения автор из Scientific American осуждает шахматы. Слишком много концентрации, слишком много преданности и сидение может обернуться для вас в плохую сторону. И кто скажет, что это не более здоровый баланс?

На протяжении лет шахмат ни капли не изменились, чего нельзя сказать о нас.

Оригинал на medium.com

Человек и машина

Дмитрий Гранцев, «АиФ»: Владимир, вы стали последним российским шахматистом, который сумел выиграть титул чемпиона мира. Было это в 2006-м. Выходит, закончилась эра нашего доминирования в шахматах?

Владимир Крамник: Советской шахматной школе действительно не было равных. Но ключевое слово здесь — «советской». Посмотрите на список чемпионов мира: Михаил Таль — из Риги, Гарри Каспаров — из Баку, Тигран Петросян — армянин. Если сейчас собрать всех шахматистов с постсоветского пространства в одну команду, то она бы лидировала с большим отрывом. И ещё один момент — не забывайте, что очень много наших шахматных специалистов уехало за рубеж. Они подняли там уровень игры. Но всё равно я бы определил нашу шахматную позицию как лучшую среди равных. В первой двадцатке рейтинга сегодня 6 россиян — больше, чем представителей других стран. 

— Номер один в рейтинге сейчас Магнус Карлсен. Чем объясняется феномен норвежца, который стал чемпионом мира в 23 года? За счёт чего этот, простите за выражение, пацан обходит опытных гроссмейстеров?

— Помимо таланта у Магнуса лошадиное здоровье и отменная нервная система. Он вообще не устаёт, безумно стабилен и нацелен на победу. Думаю, в ближайшее время вряд ли кто-то сможет с ним конкурировать. А что касается возраста, то, когда я выиграл у Каспарова, мне тоже было 25. На самом деле шахматы — это игра молодых. Хотя бы потому, что у человека после 30 лет падает уровень тестостерона — гормона, который в том числе отвечает и за способность концентрироваться. В этом смысле Виктор Корчной, который и в 60 лет показывал блестящую игру, — исключение, которому остаётся только удивляться. 

— Я не ошибусь, если скажу, что шахматисты признали свою беспомощность перед компьютером? Кажется, после вас желающих сразиться с машиной не было.

— Думаю, сегодня эта тема потеряла актуальность. У человека нет шанса победить современный компьютер. Да и, по большому счёту, противостояние двух личностей — на порядок интереснее. Ну играет человек с железякой — и что? Нет эстетического удовольст­вия, эмоционального эффекта.

Фото: www.globallookpress.com

— Перед битвой с компьютером в 2006-м вы признались, что из-за ревматической болезни играть приходится на уколах. Что сейчас со здоровьем?

— Был год, когда я почти каждый день принимал обезболивающие лекарства (у В. Крамника была диагностирована болезнь Бехтерева, которая поражает позвоночник и суставы, сопровождается воспалением клапанов сердца и лёгких. — Ред.). Но, к счастью, дела пошли на по­правку. Здоров ли я? Говорят, к 40 годам здоровье — это когда что-то болит каждый день, но в разных местах (смеётся). С кровати пока встаю без помощи санитара. А если серьёзно, то всё в порядке. И, знаете, болезнь мне многое дала — встряхнула, изменила моё мировоззрение.

— Почему вы переехали во Францию? 

— Потому что у меня жена — француженка. С Мари мы познакомились, когда она работала корреспондентом в «Фигаро». И вот уже восемь с половиной лет я счастливый семьянин. Венчались мы в русском православном храме в Париже. Старшей дочке Дарье уже 6,5, сыну Вадиму — 2,5. Франция — это не какое-то принципиальное решение. Просто семье так удобнее. Из-за турниров я постоянно в разъездах — дома меня не бывает 6 месяцев в году. Вполне возможно, что по завершении карьеры я вернусь в Россию. 

Российский шахматист Владимир Крамник с дочерью Дарьей. Фото: РИА Новости/ Виктория Иванова

США проигрывают

— Вернётесь, чтобы заняться политикой или бизнесом?

— Я не исключаю такую возможность. Но стать политиком  или бизнесменом — для меня это не самоцель. Мне важно, чтобы то, что я делаю, имело какой-то смысл. В общем, когда наступит время выбора, я задумаюсь над тем, куда идти. А пока я с шахматами, которые мне по-прежнему интересны. 

— Как вам политическая деятельность вашего шахматного оппонента Гарри Каспарова? Есть мнение, что он критикует власти совсем небескорыстно…

— Это не большой секрет. Зарабатывает он сейчас больше, чем раньше шахматами. Криминала в этом я не вижу. Бессребреников в политике в принципе мало. Другое дело, что по видению происходящего сегодня в мире и в России мы абсолютно расходимся. Вообще, насколько я знаю Каспарова (а знаю давно и хорошо), политика — не его дело. Политика — игра команд­ная, здесь надо идти на компромиссы, учитывать мнения других людей. Гарри Кимович же — достаточно конфликтный человек и тоталитарный. А в целом мне жаль, что Каспаров разменял себя на роль, которая не соответствует масштабу его личности. 

— И каково же ваше видение происходящего сегодня в мире? 

— Честно говоря, мне очень тревожно. Началась жёсткая борьба между западной и восточной цивилизациями. После войны шло явное доминирование Запада, а сейчас идёт слом этой системы. Мне кажется, в США осознают начало своего проигрыша Китаю, а потенциально — России, Индии, всему Востоку. И любой шахматист вам скажет: когда тенденции не в твою пользу, а дело идёт к поражению, то надо завязывать мутную игру — блефовать, выбивать ситуацию из привычного ритма. Именно это и происходит.

На мой взгляд, Россия в этой игре — не самая главная мишень. Просто мы оказались на передовой. Ведь сейчас Россия — это, пожалуй, единственная страна, которая в открытую пытается противостоять диктату США. Поэтому на нас так давят. Прессинг этот будет усиливаться, причём вне зависимости от происходящего на Украине. Украина — лишь повод. Запад не хочет отдавать свои лидирующие позиции Востоку и, похоже, начинает масштабную кампанию, направленную на удержание своего доминирования.

Думаю, надо приготовиться к длительной осаде, от нас так просто не отстанут. И очень надеюсь, что мы выстоим. Однополярный мир, вне зависимости от того, кто стоит у руля, разрушителен по своей сути.