Томас сас миф о душевной болезни
https://ru.wikipedia.org/wiki/Сас,_Томас
Имя Томаса Саса, вероятно, знакомо отечественному читателю (как психологу/психиатру или просто любителю) в связи с движением «Антипсихиатрии» https://ru.wikipedia.org/wiki/Антипсихиатрия
В русской статье на Википедии прямо написано что Сас: «Видный деятель антипсихиатрического движения,» И вот здесь обман… Сас ни разу не Антипсихиатр!
https://en.wikipedia.org/wiki/The_Myth_of_Mental_Illness
Выпущенная в 2010 году на русском языке книга «Миф Душевной Болезни» переводилась в 2009 году по изданию 2008 года (Здесь знак вопроса. К которыму еще один — возможно, там оригинальная не переработанная версия 1961 года).
А в 2010 году в Америке было выпущено Юбилейное издание к 50 летию первого выпуска работы (см. Либрусек) по доработанному переизданию 1974 года. И к этому изданию Томас Сас (За три года до своей смерти) написал новое предисловие, которого, разумеется нету в российском издании.
«(…) I was smeared as an antipsychiatrist and my critics wasted no time identifying and dismissing me as a “leading antipsychiatrist.” My writings form no part of either psychiatry or antipsychiatry and belong to neither. They belong to conceptual analysis, social-political criticism, civil liberties, and common sense. This is why I rejected, and continue to reject, psychiatry and antipsychiatry with equal vigor.
Сас прямо указывает, что по его мнению Антипсихиатры — те же Психиатры, которые просто хотят свергнуть первых и прийти к Психиатрической власти. * Теме «Антипсихиатрии» Томас Сас в 2009 году посвятил отдельную книгу: «Antipsychiatry: Quackery Squared» (есть на Либрусеке)
В самом начале предисловия юбилейного издания «Мифа Душевной Болезни» Сас грустно отмечает, что весь смысл книги вылетел в трубу, потому что «Душевные Заболевания» теперь официально считаются обычными «физиологическими» заболеваниями:
«This is why, fifty years ago, it made sense to assert that mental illnesses are not diseases, but it makes no sense to say so today. Debate about what counts as mental illness has been replaced by legislation about the medicalization and demedicalization of behavior.(…) Fifty years ago, the question “What is mental illness?” was of interest to the general public as well as to philosophers, sociologists, and medical professionals. This is no longer the case. The question has been answered—”dismissed” would be more accurate—by the holders of political power: representing the State, they decree that “mental illness is a disease like any other.”«
То есть, теперь все содержание книги может рассматриваться исключительно в социально-историческом филологическом контексте. Жизненность и актуальность книги самоустранилась. Вопросов больше нет. Точка…
О чем же книга?
Сас специально указал, что его книга НЕ психиатрическое исследование, это — книга О Психиатрии. Условно можно отнести жанр произведения к Философии и Социологии Психиатрии.
Сас затрагивает вопросы определения понятия «болезни» в психиатрии, дает различные точки зрения на деятельность «Психиатрии» в социально-обусловленном историческом контексте. Делает он это на примере универсального понятия «Истерии» и анализирует ту самую переходную точку, когда благодаря Шарко было сделано допущение, что симуляция — это также болезнь. Где, помимо прочего, сам факт того, что человек симулирует указывает на наличие проблемы.
Книга Саса уже в оригинале написана тяжеловесным языком, со многими замороченными оборотами и неясностями. Кажется там много лишнего, написанного с целью прояснить, но лишь более запутывающего. Это все отразилось на русском переводе, который не стал проще и яснее.
Плюс в российском издании полным полно синтаксических ошибок — буквально через страницу, позор! То есть, грамматику проверили программой, но общую вычитку не делали. Также, ну очень мелкий шрифт…
Тем не менее, первую треть книги читать мне было интересно и лишь когда Сас начинает глубоко копать в свою излюбленную «игровую» тему, я постепенно погрузился в глубокую скуку (см. ниже) и лишь в «итоговой» главе снова ожил.
Начав читать на оригинале, я быстро понял, что по причине тяжеловесности и нагромождения незнакомыми (и часто редкими в современном употреблении) словами мне придется потратить неоправданно много времени. В итоге я читал книгу в бумажной версии на русском, добавочно убедив себя, что это возможность прочувствовать «русскоязычную» описательную терминологическую «психиатрическую» специфику. Не уверен, что это сработало, потому что книга — не по Психиатрии…
К чести Саса стоит отметить, что в конце он выделил специальную главу, в которой пробежался по основным моментам и идеям книги с целью итога, что определенно помогает читателю вспомнить и попытаться осмыслить книгу в целом.
Запомнившиеся моменты:
• Указание на глубоко социальную обусловленность понятия «Душевной болезни». Те, кто стоит выше на социальной лестнице обладают привелегиями не быть отнесенными к «душевным» больным. Тогда как «нижние» слои населения буквально — обречены… Что очень актуально и в наше время.
• Интересные сравнения точечной индивидуальной помощи для богатых и страховочной-общей для малоимущего большинства.
• «Душевная Болезнь» — необходимый элемент поддержания условной константы «Нормальности» того или иного общества.
Врачи/Психиатры — необходимо нуждаются в «психиатрических» пациентах, как последние нуждаются в первых.
• Частое разоблачение Симулянтов в СССР — свидетельствовало в подчиненности «психиатрии» политическим идеалам и средствам поддержания порядка. Психиатры и Психиатрия — как социально регулирующий институт власти.Средство контроля.
• Одна из самых важных мыслей книги:Психиатрическое «недомогание» — часто происходит как средство обходным путем получить власть и «добрать» не достигнутые социально-обусловленные бонусы и привелегии.
• Интересное указание на «истерические симптомы» как прото-язык, то есть язык символов (как символизм танца), который нельзя схватить отвлеченно в понятиях «дискурсивно» как математические формулы.
• Истерия — как косвенная коммуникация в символах и подсказках в обход сознания. Это завуалированная просьба о помощи. Радя снятия с себя ответственности в случае «провала».
• Социальные условия стимулируют мошенничество и симуляцию истерии.
• Хроническая усталость — как реальная усталость от изображения усталости в здоровом состоянии.
• Огромный упор книги в ее второй части делается на анализ игровых моделей, сравнения детских игровых моделей с изменением отношения к правилам игр в процессе взросления. Расматриваются типы игровых конфликтов. Необходимость «объекта» в игре и прочее. Истерия — как «игра» в принуждение.
* Здесь меня очень смущает формулировка «игры» в контексте Вся жизнь — Игра. Я не думаю, что это корректное утверждение. Как поэтическое сравнение — Да. Но не в жизненном, критически обусловленном инстинктом выживаниея контексте. «Игра» — всегда несет в себе элемент «искусственности», элемент внутреннего осознания существования чего-то более реального чем «игра» .Что из «Игры» всегда можно выйти (пусть даже обманывая себя в возможности). Поэтому нельзя понятие «Игра» переносить на всю жизнь. А Томас Сас очень плотно выстраивает свое обсуждение и анализ именно на этом соединении. В итоге все там подвисает в изолированном пространстве и ведет в ожидаемый тупик.
• Пример женщины, самоотреченно ухаживающей за больным отцом, когда ее, истощенную и саму заболевшую, к ее великому огорчению более не допускают к продолжению ухаживания за больным.
• Сравнение «Традиционная Медицина» и «Психиатрия» — как семейный союз. Те, кто провозглашают гармонию союза — вознаграждаются и прославляются, а те, кто указывают на проблемы отношений — враги и разрушители.
• Медицинские Психотерапевты лишь похожи на настоящих докторов как истерические «больные» похожи на неврологических пациентов. Рассматривается связь в контексте Имперсонификации и Мошенничества.
• Слегка касается «Синдрома Ганзера» как формы мошенничества, игры в болезнь.
• В целом, вся работа Саса представляет собой своеобразное вырывание из контекста реальности проблемы и рассматривание ее со всех сторон с учетом такой «изолированности». Это не ведет никуда.
• Материалистические взгляды Саса очень характерны в его указании на «утешительно-психотерапевтический» смысл всего Христианства как средства успокоения бедных в их лишениях. Сас прямо критикует заповеди как саморазрушительные. То есть, он находясь на отграниченной традиционно-материалистической «научной» точке зрения, не в силах увидеть проблемы шире, чем ему позволяют его «убеждения». В итоге все так и повисает нигде…
И что в конце книги говорит Сас? Куда нам двигаться? Что делать?
Да ничего конкретного… Размытые фразы о продолжении «обучения» и необходимости устанавливать «Новые Правила Новых Игр» взамен старых. Необходимо учить людей пересматривать свои старые привычки, а затем ориентироваться под новые. Необходимо, дескать, сменить один тип старой игры на новый тип. Призывает пересмотреть полностью институт взаимоотношений Пациента и Терапевта что бы это ни означало. И что скептицизм — это хорошо.
Можно сказать, что Сас, своим скептицизмом, находясь неосознаваемо на ограниченном «материалистическом» взгляде на реальность и существование мира в целом пилит сук на котором сидит. Он не понимает, что отчаянно сражается с ветряными мельницами. Не способный предвидеть тупиковости и обреченности своей критики, он в итоге получает филологическую и историческую каталогизацию своих литературных трудов…
********************
https://www.koob.ru/szasz/
https://www.labirint.ru/authors/108840/
https://www.ozon.ru/person/3711317/?group=div_book
На Русском языке выпусклась еще одна работа Саса «Фабрика Безумия», посвященная теме Инквизиция и Психиатрия. По этой теме в книге «Миф Душевной Болезни» в итоговой главе пишет:
• «(…)Мы сравнили две теории одержимости — психиатрическую и теорию следования правилам. Согласно первой, ведьмы — это истерички с неправильно поставленным диагнозом. Согласно последней, они были людьми принесенными в жертву в качестве козлов отпущения в игре реальной жизни. В этой игре деятельность Бога и дьявола понималась слишком буквально и серьезно. Колдовство служило интегральной частью средневековой христианской игры жизни. Эта основанная на теологии игра требовала, чтобы игроки вели себя согласно правилам, следовать которым было невозможно. Поэтому нарушение правил игры — т. е. мошенничество — было неизбежным. Следовательно, практически каждый был мошенником. В общем людям с высоким социальным статусом мошенничать было легче и безопаснее, чем людям с низким статусом. Бедные старые женщины были особо уязвимы в этом отношении, и большинство ведьм набирали в их рядах. Высшие иерархи римской католической церкви — которые сами вопиющим образом нарушали правила игры, и чья деятельность спровоцировала протестантскую Реформацию — поощряли преследование тех, кто якобы занимался мошенничеством. Говоря языком шахмат, гонения на ведьм означали то, что бедные, малозначащие люди (пешки) приносились в жертву, чтобы обеспечить безопасность и благополучие правящих классов (короля и ферзя). Этот маневр гарантировал победу Богу (гроссмейстеру). (…) Охота на ведьм и процессы над ведьмами, соответственно, имели для общества ценность, связанную с поддержанием безопасности. Некоторые аспекты современной психиатрической практики — в особенности психиатрические операции, касающиеся невольных пациентов и правовых акций — выполняют функцию, аналогичную той, что обслуживали средневековые процессы над ведьмами. Противоборство теологического гонителя и ведьмы очень напоминает противостояние институционального психиатра и душевнобольного поневоле. Первый всегда в выигрыше, последний — неизменно проигрывает. «
Судя по русскоязычному блогу, посвященному работам Саса, в 2006 году планировалось издание еще одной книги «Освобождение через притеснение» (2002)
https://en.wikipedia.org/wiki/Liberation_by_Oppression
https://szasz-po-russki.blogspot.ru/2007/11/blog-post_20.html
https://index.org.ru/nevol/2006-6/sas_n6.htm
Но, видимо все подзамялось…
Еще по теме:
https://karatel-medicin.livejournal.com/138805.html — статья Роберта Аллена Бакера (Robert Allen Baker, 27 июля 1921 — 8 августа 2005), американского психолога и почётного профессора психологии в Университете Кентукки, посвящена обзору аргументов и книг Томаса Стивена Саса.
Источник
Мы, таким образом, подойдем к логике связи между «истинным» и «ложным» независимо от того, встречается ли это различение в медицине, психиатрии или где-то еще. Поскольку различение «истинного» и «ложного» требует человеческого суждения, критерии, которые лежат в основе таких суждений в медицине и психиатрии, а также лица, институционально уполномоченные выносить такие суждения, будут представлять для нас огромное значение и будут подробно рассмотрены.
Я полагаю, что отождествление психоанализа с чисто (или даже исключительно) внутриличностным измерением ошибочно. Психоанализ изначально интересовался взаимоотношениями человека с близкими людьми и коллективом, в котором он живет. К сожалению, эта тенденция померкла на фоне нарочито медицинской ориентацией.
Игра — наиболее обширная из этих трех моделей, поскольку она включает две другие (т. е. использование знаков и следование правилам).
Если не оговорено нечто иное, под «играми» я понимаю обычные карточные, настольные и спортивные игры.
Мы можем предположить, что историцизм играл для него его и соратников по раннему, еще шаткому психоаналитическому движению ту же самую роль, что и для всех прочих: он служил тайным источником успокоения на фоне угрозы непредвиденных и непредсказуехмых перемен. Такое толкование созвучно сегодняшней тенденции использовать психоанализ и «динамическую психиатрию» с тем, чтобы затемнять и искажать смысл моральных и политических конфликтов, сводя их к исключительно личным проблемам
Моделями истористических социальных мыслителей Попперу служили такие люди, как Платон, Ницше, Маркс, а также современные тоталитарные диктаторы и их апологеты. Согласно доктрине историцизма, будущее детерминировано — в некотором смысле, неизбежно — прошлым: «Любая версия историцизма выражает ощущение, что неодолимые силы уносят тебя в будущее» (Popper, 1944-1945). Сопоставьте это с положением Фрейда о том, что человеческое поведение детерминировано «бессознательными силахми», которые, в свою очередь, являются результатом инстинктивных влечений и ранних переживаний. Ключевое сходство между марксизмом и классическим психоанализом заключается в избрании отдельной априорной причины в качестве исчерпывающего объяснения фактически всех последующих событий в жизни людей.
Поэтому, наше длительное доверие к таким понятиям как «невроз», «психоз», «эмоциональное заболевание», «лечение психоанализом» и т. д., не может быть разом перечеркнуто. Мы скованы научно устаревшей системой понятий и ее терминологией. Мы не можем, однако, вечно придерживаться морально-оценочной и социально-манипулятивной направленности нашего традиционного языка (психиатрии-психоанализа), извлекать из этого выгоду и не расплачиваться за это.
Шаткость психологии как серьезной науки проявляется, в частности, в прогнозах некоторых ученых. Суть их заключается в том, что, в конце концов, все научные наблюдения и соображения будут выражены на некоем едином физико-математическом диалекте
Хотя я утверждаю, что душевная болезнь — миф, эту книгу нельзя рассматривать как попытку «развенчать» психиатрию. Сейчас слишком много книг, которые пытаются либо рекламировать психиатрию и психотерапию, либо обличать и ту и другую. В первых, как правило, излагается и разъясняется, почему и как та или иная форма поведения подпадает под «душевную болезнь», и чем психиатр может помочь человеку, страдающему от такого недуга. В последних часто проводится «атака двумя флангами», т. е. предлагается считать, что (а) сами психиатры «душевно больны», и (б) психиатрия — несостоятельный метод для «лечения» недуга, проявляющегося в таких серьезных симптомах, как при душевной болезни. Поэтому, я хотел бы пояснить, что, хотя я считаю концепцию душевной болезни недейственной, я убежден, психиатрия могла бы стать наукой. Кроме того, я полагаю, что психотерапия — эффективный метод, помогающий людям не столько оправиться от «болезни», сколько узнать что-то о себе, других и жизни вообще. Подводя итог, замечу, что это не книга по психиатрии, и это не книга по природе человека. Это книга о психиатрии. В ней ставится вопрос о том, что люди (в частности, психиатры и пациенты) сделали друг с другом и друг для друга. Это также и книга о человеческой природе, точнее о человеческом поведении, поскольку в ней предлагаются наблюдения и гипотезы, касающиеся того, как люди живут.
Таким образом, ответ на вопрос «Кто такие душевнобольные?» звучит так: «Это те, кто помещен в психические лечебницы, и кто консультируется у психиатров в их частных конторах». Наверное, эти ответы звучат глупо. Если это так, объяснение тут одно — они действительно глупы. Как бы то ни было, трудно дать ответы лучше, если не обременить себя (1) другой постановкой вопроса (к примеру, «Душевная болезнь — это болезнь?») и (2) смещением цели от понимания душевной болезни к пониманию человеческих существ. Назрела необходимость пересмотреть проблему душевной болезни. Что касается психиатрических, психологических и социальных вопросов, то здесь в нашем обществе присутствует неразбериха, неудовлетворенность и напряженность. Считается, что душевная болезнь — главная из медицинских проблем нации.
Хотя концепция душевной болезни могла быть полезной в XIX веке, сегодня она никчемна как научное понятие и пагубна как понятие социальное
В марте 1998 года я суммировал тезисы, изложенные в «Мифе душевной болезни», в своем «Манифесте», который я поместил на своей веб-странице: www.szasz.com Вот как он выглядит: 1. «Миф душевной болезни». Душевная болезнь — это метафора (метафорическая болезнь). Слово «заболевание» означает поддающийся обнаружению биологический процесс, поражающий тела живых организмов (растений, животных, людей). Термин «психическая болезнь» относится к нежела- -е- ЕЕ п> со ZE О СЭ^ CD ZE
Предисловие тельным мыслям, чувствам и поведению людей. Классифицировать мысли, чувства, и поведение в качестве болезней — логическая и семантическая ошибка, такая же, как классифицировать кита в качестве рыбы. Кит — это не рыба, а психическое заболевание — не болезнь. Люди с заболеваниями мозга («плохой мозг») или заболеваниями почек («плохие почки») больны в буквальном смысле. Индивиды с психическими заболеваниями (плохое поведение), подобно обществам с больной экономикой (плохая налоговая политика) больны в переносном смысле
В «Палате № 6» он показал истинное лицо больничной системы для сумасшедших: деспотизм и пытка с одной стороны, желание мятежа и возмездия — с другой
Не останавливаясь перед лицом данного и других «ложных фактов», связанных с ним, я на протяжении более полувека настаивал на том, что «душевная болезнь» — это метафора, а помещение в психиатрический стационар — это рабство, представленное в форме психиатрического диагноза и лечения, и что психиатрическую систему, какой мы ее знаем, реформировать невозможно.
Навязывание индивиду «диагноза» психического заболевания против его воли — более коварное явление. Хотя понятие душевной болезни также издавна было источником разногласий, оппонирование ему было случайным и зачастую малодушным.
Источник