Высоцкий ошибка вышла история болезни i

Я был и слаб и уязвим,
Дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным
Истерзанным нутром,-
И, словно в пошлом попурри,
Огромный лоб возник в двери
И озарился изнутри
Здоровым недобром.

Но властно дернулась рука:
«Лежать лицом к стене!» —
И вот мне стали мять бока
На липком топчане.

А самый главный — сел за стол,
Вздохнул осатанело
И что-то на меня завел,
Похожее на «дело».

Вот в пальцах цепких и худых
Смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом — под дых,
На печень-бедолагу.
Когда давили под ребро —
Как екало мое нутро!
И кровью харкало перо
В невинную бумагу.

В полубреду, в полупылу
Разделся донага,-
В углу готовила иглу
Нестарая карга,-

И от корней волос до пят
По телу ужас плелся:
А вдруг уколом усыпят,
Чтоб сонный раскололся?!

Он, потрудясь над животом,
Сдавил мне череп, а потом
Предплечья мне стянул жгутом
И крови ток прервал.
Я, было, взвизгнул, но замолк,-
Сухие губы на замок,-
А он кряхтел, кривился, мок,
Писал и ликовал.

Он в раж вошел — знакомый раж,-
Но я как заору:
«Чего строчишь? А ну, покажь
Секретную муру!..»

Подручный — бывший психопат —
Связал мои запястья,-
Тускнели, выложившись в ряд,
Орудия пристрастья.

Я терт и бит, и нравом крут,
Могу — вразнос, могу — враскрут,-
Но тут смирят, но тут уймут —
Я никну и скучаю.
Лежу я, голый как сокол,
А главный — шмыг да шмыг за стол —
Все что-то пишет в протокол,
Хоть я не отвечаю.

Нет, надо силы поберечь,
А то ослаб, устал,-
Ведь скоро пятки будут жечь,
Чтоб я захохотал,

Держусь на нерве, начеку,
Но чувствую отвратно,-
Мне в горло сунули кишку —
Я выплюнул обратно.

Я взят в тиски, я в клещи взят —
По мне елозят, егозят,
Все вызвать, выведать хотят,
Все пробуют на ощупь.
Тут не пройдут и пять минут,
Как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изорвут,
Ужмут и прополощут.

«Дыши, дыши поглубже ртом!
Да выдохни, — умрешь!»
«У вас тут выдохни — потом
Навряд ли и вздохнешь!»

Во весь свой пересохший рот
Я скалюсь: «Ну, порядки!
Со мною номер не пройдет,
Товарищи-ребятки!»

Убрали свет и дали газ,
Доска какая-то зажглась,-
И гноем брызнуло из глаз,
И булькнула трахея.
И он зверел, входил в экстаз,
Приволокли зачем-то таз…
Я видел это как-то раз —
Фильм в качестве трофея.

Ко мне заходят со спины
И делают укол…
«Колите, сукины сыны,
Но дайте протокол!»

Я даже на колени встал,
Я к тазу лбом прижался;
Я требовал и угрожал,
Молил и унижался.

Но туже затянули жгут,
Вон вижу я — спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут
С волосяным кнутом.
Где-где, а тут свое возьмут!
А я гадаю, старый шут:
Когда же раскаленный прут —
Сейчас или потом?

Шабаш калился и лысел,
Пот лился горячо,-
Раздался звон — и ворон сел
На белое плечо.

И ворон крикнул: «Nеvеrмоrе!» —
Проворен он и прыток,-
Напоминает: прямо в морг
Выходит зал для пыток.

Я слабо поднимаю хвост,
Хотя для них я глуп и прост:
«Эй! За пристрастный ваш допрос
Придется отвечать!
Вы, как вас там по именам,-
Вернулись к старым временам!
Но протокол допроса нам
Обязаны давать!»

И я через плечо кошу
На писанину ту:
«Я это вам не подпишу,
Покуда не прочту!»

Мне чья-то желтая спина
Ответила бесстрастно:
«А ваша подпись не нужна —
Нам без нее все ясно».

«Сестренка, милая, не трусь —
Я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь
При встрече с адвокатом!
Я ничего им не сказал,
Ни на кого не показал,-
Скажите всем, кого я знал:
Я им остался братом!»

Он молвил, подведя черту:
«Читай, мол, и остынь!»
Я впился в писанину ту,
А там — одна латынь…

В глазах — круги, в мозгу — нули,-
Проклятый страх, исчезни:
Они же просто завели
Историю болезни!

Другие песни Владимир Высоцкий:

• История болезни ч. 2 Никакой ошибки
• История болезни ч. 3
• И душа и голова, кажись, болит
• И снизу лед, и сверху
• Иноходец

Все тексты Владимир Высоцкий

Врач вызнал всё, хоть я ему
Ни слова не сказал,
И я сорвал с портьер тесьму
И брюки подвязал.

Встал белый фельдшер у двери,
Как мститель с топором,
И засветился изнутри
Здоровьем и добром.

А я не извергал хулу,
Крепился и молчал,
Врач бегал от меня к столу,
Кривился и писал…

Владимир Высоцкий ( из черновиков )

Автор текста: Антон Орехъ: слушать

Владимир Высоцкий написал и спел сотни песен.
И естественным образом впоследствии эти песни разделились и для его поклонников, и для исследователей на некие циклы: военные песни, спортивные, шуточные, сказки, блатные или городские, как называл их Владимир Семенович. Но сам Высоцкий свои песни на циклы если и делил, то в большинстве случаев весьма условно. За некоторыми исключениями. Мы уже вспоминали цикл песен о семейных отношениях в разные эпохи. Сегодня вспомним «Историю болезни».

Владимир Высоцкий в мастерской Михаила Шемякина. Париж, август 1978 года. Фото Патрика Бернара

«История болезни» – это всего три песни.
Которые Высоцкий написал буквально одну за другой в 1976 году. Это поздний Высоцкий, и это то время, когда сам Владимир Семенович уже имел собственную богатую медицинскую историю и историю взаимоотношений с самыми разными докторами.

Владимир Высоцкий и Марина Влади с врачом В.Пряткиным. Институт им. Вишневского. Москва, 28 сентября 1975 года

Но к написанию самой первой песни из цикла его подтолкнул не столько собственный опыт, сколько опыт его друга Михаила Шемякина.

Михаил Шемякин

Шемякин рассказывал Высоцкому о своей жизни еще до эмиграции – в том числе и о том, как власти пытались бороться с ним с помощью врачей.

Ленинград, Клиника нервных болезней

«После очередной болезненной процедуры я сделал этот рисунок, где в гротескной форме изобразил себя со своими мучителями-врачами. Психиатрическая клиника, 28/9/1961». (Михаил Шемякин)

Инакомыслящих и инакоживущих с легкостью объявляли сумасшедшими.
И Шемякина как душевнобольного поместили вместе с настоящими сумасшедшими в зловещую клинику Экспериментальной медицины имени Осипова, где доктора в погонах натурально издевались над людьми.

Михаил Шемякин и Владимир Высоцкий в парижской мастерской. Август 1978 года. Фото Патрика Бернара

Потом эту методу назовут карательной психиатрией.

Михаил Шемякин и Владимир Высоцкий в парижской мастерской. Август 1978 года. Фото Патрика Бернара

Вот как вспоминал о своем больничном опыте и об истории создания песни сам Михаил Шемякин в эфире радио «Свобода» менее чем через месяц после смерти Владимира Высоцкого, 22 августа 1980 года: слушать

Так вот, именно под влиянием этих рассказов Шемякина Высоцкий и написал первую песню из этого цикла.

Михаил Шемякин, «Воспоминания о психушке», 1990 год

«Ошибка вышла»: слушать

Михаил Шемякин, «Ошибка вышла», 1983 год

Рабочий автограф песни «Ошибка вышла». РГАЛИ, фонд 3004 «Владимир Высоцкий», оп.1 ед. хр. 33, л. 8

О том, насколько эта песня была важна для Владимира Семеновича, свидетельствует такой, можно сказать, статистический факт.
Существует целых шесть рукописных редакций песни «Ошибка вышла». Причем в них мы обнаруживаем не только совпадения, но и существенные отличия: нюансы, детали, реакция персонажей, повороты сюжета. В каждом варианте такой авторской редакции – более двух десятков куплетов! Каждый похож уже не просто на зарисовку, а на подробнейший рассказ.

Рабочий автограф песни «Ошибка вышла». РГАЛИ, фонд 3004 «Владимир Высоцкий», оп.1 ед. хр. 33, л. 3

А самый объемный вариант состоит из тридцати куплетов! Высоцкий писал, писал и не мог остановиться, настолько он проникся идеей этой песни. Жалко, что эти черновики так и остались в большинстве своем лишь на бумаге.

«Меня хоть путай, хоть дурачь,
А хоть бери на крик, —
Я, гражданин начальник врач,
Ко многому привык!»

Плыл за окном морозный день,
Дышали люди паром,
А я — с мозгами набекрень —
Чудно протягивал ремень
Смешливым санитарам.

«От папирос не откажусь,
Начальник, чиркни спичкой! —
Я не базарю, не ершусь:
Сейчас прочту и подпишусь
Под каждою страничкой».

( из черновиков )

Институт скорой помощи им. Склифосовского. Москва, 22 сентября 1974 года. Фото Ю.Рыбчинского

Ну а фонограмму, которую вы сейчас услышали, Высоцкий записал как раз у Михаила Шемякина в марте 1977 года, во время одного из своих приездов в Париж – и вскоре после того, как все три песни были написаны.

Институт скорой помощи им. Склифосовского. Москва, 22 сентября 1974 года. Фото Ю.Рыбчинского

Впрочем, записывал «Историю болезни» не только Михаил Шемякин.

Михаил Шемякин, «Никакой ошибки», 1983 год

«Диагноз» («Никакой ошибки»): слушать

Черновик песни «Никакой ошибки». РГАЛИ, фонд 3004 «Владимир Высоцкий», оп.1 ед. хр. 33, л. 17

А эта запись была сделана легендарным капитаном теплохода «Грузия», фронтовиком и орденоносцем Анатолием Гарагулей, по его воспоминаниям, в том же марте 1977 года.

Анатолий Гарагуля с сыном Сергеем и Владимир Высоцкий на теплоходе «Грузия», 1969 год

Теплоход «Грузия» можно назвать одним из самых богемных, в хорошем смысле, мест Советского Союза.

Анатолий Гарагуля, Марина Влади и Владимир Высоцкий на теплоходе «Грузия». Сентябрь 1969 года

Каких только писателей, актеров, поэтов не встречал на борту теплохода капитан Гарагуля.
И очень со многими по-настоящему подружился. Петр Тодоровский, Василий Аксенов, Константин Ваншенкин, Булат Окуджава.

Булат Окуджава и Анатолий Гарагуля на теплоходе «Грузия». Май 1969 года

И конечно, Марина Влади и Владимир Высоцкий.
Именно Гарагуле Высоцкий посвятил песню «Человек за бортом» и не только ее.

Анатолий Гарагуля с сыном Сергеем и Владимир Высоцкий на теплоходе «Грузия», 1969 год

А Гарагуля сделал несколько записей Высоцкого.
В том числе в тот день в марте 1977-го, когда спел «Инструкцию перед поездкой за рубеж», «Побег на рывок» и все три песни из «Истории болезни»: слушать

А в мае все того же 1977 года Высоцкий записывался у другого замечательного человека и ближайшего своего друга – Вадима Туманова.

Владимир Высоцкий, Вадим Туманов. Станция «Зима», 1976 год. Фото Леонида Мончинского

Но прежде чем мы послушаем третью песню из «Истории болезни», вернемся в 1976 год.
17 января 1976-го Высоцкий выступал в Институте Вишневского. Тогда ни одна из трех песен цикла еще не была написана, но замысел уже родился: слушать

1976 год

Упомянутое четверостишие вошло как раз в третью, заключительную песню, которая так и называется – «История болезни».

Фрагмент черновика песни «История болезни». РГАЛИ, фонд 3004 «Владимир Высоцкий», оп.1 ед. хр. 33, л. 19

Май 1977-го, запись Вадима Туманова.

«История болезни»: слушать

Михаил Шемякин, «История болезни», 1983 год

Я благодарю за помощь в подготовке этой программы Владимира Кара-Мурзу, Сергея Жильцова и наших друзей из Творческого объединения «Ракурс» Александра Ковановского, Игоря Рахманова, Валерия и Владимира Басиных, Александра Петракова и Олега Васина.

Цикл песен об «Истории болезни» закончился написанием прозвучавших сегодня трех частей. Но сама история болезни не завершилась: слушать

Владимир Высоцкий. 1976 год. Фото Леонида Мончинского

При подготовке программы использованы:
– фотографии из архивов Сергея Алексеева, Олега Васина и Творческого объединения «Ракурс»;
– фонограммы из архивов Александра Петракова, Валерия и Владимира Басиных;
— копии рукописей, предоставленные Сергеем Жильцовым.

Бонус

Про пугливого шизофреника: слушать (Ленинград, ВАМИ, 25 ноября 1976 года)

Творческим объединением «РАКУРС» на протяжении нескольких десятилетий проводится кропотливая работа по поиску, изучению и систематизации документальной кинохроники и видеосъёмок, фотоматериалов и фонограмм, связанных с жизнью и творчеством Владимира Высоцкого.
Уникальные съёмки Владимира Высоцкого, обнаруженные за это время в архивах зарубежных телекомпаний обнародованы в России в 1998 — 2015 годах в документальных фильмах Александра Ковановского, Игоря Рахманова и Олега Васина. Эти работы неоднократно побеждали на фестивалях документального кино в России и Польше, а также были выпущены в виде лицензионных DVD-изданий. Большая часть архивных материалов опубликована на официальном канале «Владимир Высоцкий», где в тематических разделах с ними может ознакомиться любой желающий.

В настоящее время с несколькими телевизионными архивами ведутся переговоры о приобретении и последующем издании обнаруженных в последние годы уникальных съёмок В. С. Высоцкого.

Авторский коллектив ТО «Ракурс» будет признателен всем желающим поддержать новые проекты, открывающие для широкой аудитории зрителей и слушателей в России и за рубежом неизвестные страницы жизни и творчества Владимира Высоцкого.

Я был и слаб и уязвим, дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным истерзанным нутром, —
И, словно в пошлом попурри, огромный лоб возник в двери
И озарился изнутри здоровым недобром.

Я был и слаб и уязвим, дрожал всем существом своим,
Кровоточил своим больным истерзанным нутром, —
И, словно в пошлом попурри, огромный лоб возник в двери
И озарился изнутри здоровым недобром.
Но властно дернулась рука: «Лежать лицом к стене!» —
И вот мне стали мять бока на липком топчане.
А самый главный — сел за стол, вздохнул осатанело
И что-то на меня завел, похожее на «дело».
И что-то на меня завел, похожее на «дело».
Вот в пальцах цепких и худых смешно задергался кадык,
Нажали в пах, потом — под дых, на печень-бедолагу.
Когда давили под ребро — как екало мое нутро!
И кровью харкало перо в невинную бумагу.
В полубреду, в полупылу разделся донага, —
В углу готовила иглу нестарая карга, —
И от корней волос до пят по телу ужас плелся:
А вдруг уколом усыпят, чтоб сонный раскололся?!
А вдруг уколом усыпят, чтоб сонный раскололся?!
Он, потрудясь над животом, сдавил мне череп, а потом
Предплечья мне стянул жгутом и крови ток прервал.
Я, было, взвизгнул, но замолк, — сухие губы на замок, —
А он кряхтел, кривился, мок, писал и ликовал.
Он в раж вошел — знакомый раж, — но я как заору:
«Чего строчишь? А ну, покажь секретную муру!..»
Подручный — бывший психопат — связал мои запястья, —
Тускнели, выложившись в ряд, орудия пристрастья.
Тускнели, выложившись в ряд, орудия пристрастья.
Я терт и бит, и нравом крут, могу — вразнос, могу — враскрут, —
Но тут смирят, но тут уймут — я никну и скучаю.
Лежу я, голый как сокол, а главный — шмыг да шмыг за стол —
Все что-то пишет в протокол, хоть я не отвечаю.
Нет, надо силы поберечь, а то ослаб, устал, —
Ведь скоро пятки станут жечь, чтоб я захохотал,
Держусь на нерве, начеку, но чувствую отвратно, —
Мне в горло сунули кишку — я выплюнул обратно.
Мне в горло сунули кишку — я выплюнул обратно.
Я взят в тиски, я в клещи взят — по мне елозят, егозят,
Все вызвать, выведать хотят, все пробуют на ощупь.
Тут не пройдут и пять минут, как душу вынут, изомнут,
Всю испоганят, изорвут, ужмут и прополощут.
«Дыши, дыши поглубже ртом! Да выдохни, — умрешь!»
«У вас тут выдохни — потом навряд ли и вздохнешь!»
Во весь свой пересохший рот я скалюсь: «Ну, порядки!
Со мною номер не пройдет, товарищи-ребятки!»
Со мною номер не пройдет, товарищи-ребятки!»
Убрали свет и дали газ, доска какая-то зажглась, —
И гноем брызнуло из глаз, и булькнула трахея.
И он зверел, входил в экстаз, приволокли зачем-то таз…
Я видел это как-то раз — фильм в качестве трофея.
Ко мне заходят со спины и делают укол…
«Колите, сукины сыны, но дайте протокол!»
Я даже на колени встал, я к тазу лбом прижался;
Я требовал и угрожал, молил и унижался.
Я требовал и угрожал, молил и унижался.
Но туже затянули жгут, вон вижу я — спиртовку жгут,
Все рыжую чертовку ждут с волосяным кнутом.
Где-где, а тут свое возьмут! А я гадаю, старый шут:
Когда же раскаленный прут — сейчас или потом?
Шабаш калился и лысел, пот лился горячо, —
Раздался звон — и ворон сел на белое плечо.
И ворон крикнул: «Nеvеrмоrе!» — проворен он и прыток, —
Напоминает: прямо в морг выходит зал для пыток.
Напоминает: прямо в морг выходит зал для пыток.
Я слабо поднимаю хвост, хотя для них я глуп и прост:
«Эй! За пристрастный ваш допрос придется отвечать!
Вы, как вас там по именам, — вернулись к старым временам!
Но протокол допроса нам обязаны давать!»
И я через плечо кошу на писанину ту:
«Я это вам не подпишу, покуда не прочту!»
Мне чья-то желтая спина ответила бесстрастно:
«А ваша подпись не нужна — нам без нее все ясно».
«А ваша подпись не нужна — нам без нее все ясно».
«Сестренка, милая, не трусь — я не смолчу, я не утрусь,
От протокола отопрусь при встрече с адвокатом!
Я ничего им не сказал, ни на кого не показал, —
Скажите всем, кого я знал: я им остался братом!»
Он молвил, подведя черту: «Читай, мол, и остынь!»
Я впился в писанину ту, а там — одна латынь…
В глазах — круги, в мозгу — нули, — проклятый страх, исчезни:
Они же просто завели историю болезни!
Они же просто завели историю болезни!