Доктор хаус серия про лучевую болезнь

Много ли профессиональных ляпов в теленовелле, мы спросили у нашего эксперта, врача-диагноста, к. м. н. Павла Ткачука.

Бывает ли бактериальный вагиноз… во рту?

— Главный консультант телесериала — ведущая медицинской колонки в газете «Нью-Йорк таймс» доктор Лиза Сандерс. Казалось бы, вся врачебная кухня должна быть просто безупречной! Однако заинтересованные зрители в Интернете чуть ли не в каждой серии медицинские нестыковочки находят и бурно обсуждают! Интересно, почему?

— «Доктор Хаус» сравнительно достоверный в медицинском плане сериал. Конечно, бывают в нем ляпы. Особенно в первых сезонах.

То говорят о МРТ (магнитно-резонансной томографии. — Прим. авт.), а на экране мелькает снимок КТ (компьютерной томографии). Обычному зрителю все равно, а врачи смеются: это же совершенно разные обследования! Да еще на МРТ сериальные доктора от «вредных лучей» свинцовым фартуком прикрываются, который на самом деле нужен только при рентгене.

То промелькнул диагноз: «бактериальный вагиноз»… во рту. Слово «вагиноз» вообще-то достаточно точно указывает место болячки.

Или вдруг в самый последний момент по состоянию ногтей Хаус делает заключение — у больной-то цинга! В Америке! В XXI веке! Ну хорошо, такую нелепость можно допустить: но недостаток витамина С можно было отловить куда раньше. В общем, мелочные нестыковки можно в любой серии «наловить».

Однако большинство случаев все-таки взято из реальной врачебной практики. Нечто подобное действительно случается в больницах. Скорее всего, консультанты телесериала подбирают сюжеты, перечитывая настоящие истории болезней. Ну разве что делают их немного подинамичнее. То есть болезнь развивается не неделю-месяц, как в жизни, а стремительно, за часы.

Очень любят создатели «Хауса» грузить зрителей медицинскими терминами. Но, похоже, это «приобщение» к таинственному миру медиков народу нравится!

— Значит, и у вас в практике «загадочных» случаев много? Когда приходится долго вычислять диагноз?

— А как же! Не каждый день, но случаются. Другое дело, что наши «интересные случаи» заканчиваются летально чаще, чем это бывает в сериале.

Почему пациенты боятся томографа

— Доктор Хаус буквально каждого больного отправляет на МРТ. При этом каждому второму пациенту там становится плохо. Кого тошнит, у кого галлюцинации. Кричат… Неужели в томографе так страшно?

— Замкнутое пространство, куда попадает человек во время обследования, и вправду может спровоцировать, скажем, приступ эпилепсии. Моим пациентам во время процедуры, бывает, становится нехорошо. И в обморок падают, и голова кружится, тошнило. Но такое случается достаточно редко.

Нормальный врач перед обследованием должен выяснить: нет ли у человека, например, клаустрофобии. По разным исследованиям, боязнью замкнутых пространств страдают от 5 до 15% пациентов.

Детям до 3 лет такие исследования делают только под общим наркозом.

— Многих потрясла серия, где Хаус из живота пациентки достал огромного солитера. Но у меня другой вопрос возник: неужели диагносты такие профи — могут даже операции делать?

— А вот это неправда. Не может диагност сам «резать» пациента. Ну пункцию еще осилит, а вот со скальпелем работать — это увольте.

Паразиты действительно бывают такие большие, в несколько метров. Но их совершенно не обязательно «убирать» операцией. Ведь есть эффективные лекарства.

О чем фильм

Гений диагностики Грегори Хаус со своей командой работает в одной из американских клиник. Сериал снят в виде детектива: за несколько часов скандальный доктор (характер у главного героя и правда сложноват, кроме того, он хромает, ходит с тростью и «сидит» на мощных обезболивающих) должен разгадать, от какой болячки вот-вот умрет очередной пациент. Для этого команда Хауса использует метод «дифференциальной диагностики» — пишут на большом планшете симптомы и методом исключения хором пытаются вычислить «убийцу».

Но все время им что-то мешает: то больной что-то не-доскажет про обстоятельства болезни. То вдруг одни симптомы пропадают — зато появляются другие. Или неожиданно начинает умирать кто-то из родных пациента, который только что был бодр и здоров…

Как правило, Хаус все-таки успевает вовремя поставить правильный диагноз и спасти жизнь больного. И, несмотря на явные недостатки, телезрители его однозначно считают «душкой» и «остроумным симпатягой».

Сериал появился в эфире в 2004 году, у него миллионы поклонников по всему миру.

Всего снято 6 сезонов. «Доктор Хаус» не раз награждался престижной телевизионной премией «Эмми».

Интересная ссылка:

housemdfan.ru — сайт фанатов сериала. Здесь народ делится обнаруженными медицинскими «ошибками» любимых героев.

И печень вам не откажет

— Почти на каждого больного Хаус примеряет диагноз «красная волчанка». При этом сам же говорит, что болезнь редкая. И даже сделал из книжки о волчанке тайник для своих таблеток. Мол, все равно томик никому не понадобится.

— На самом деле волчанка не такая уж редкая болезнь. Не могу сказать точную статистику, но в настоящей клинике она встречается чаще, чем показано в сериале.

Еще меня поражает, как быстро у пациентов Хауса «летит» печень: буквально пару дней в клинике, и они уже желтеют! На самом деле, чтобы отказала печень, надо достаточно долго принимать сильнодействующие лекарства. Ну или алкоголем злоупотреблять. При этом в сериале сделать пересадку печени получается пара пустяков. Даже если учесть, что в Америке донорская служба работает куда лучше нашей, пересадка органа очень и очень сложная процедура.

— И напоследок: а вы бы смогли работать в одной клинике с доктором Хаусом?

— Если честно, нет. Дело даже не в характере этого персонажа. По фильму врачи его команды — универсалы! Доктор и его ассистенты и анализы берут, и пункцию делают, и все обследования, которые на самом деле должны производить с пациентом исключительно узкие специалисты.

А вообще Хаусу можно позавидовать: у него всегда только один пациент, а у нас за день — минимум десяток!

Какие еще неточности нашли спецы в сериале

1. Перед уколом Хаус и его подчиненные часто не протирают кожу пациентов спиртовой салфеткой. А сам Хаус никогда не надевает белый халат.

2. В сериале почти ничего не говорится о противопоказаниях к лекарствам. И лечат пилюли моментально в отличие от реальных препаратов.

3. Хаус и его команда с легкостью назначают пациентам химиотерапию и облучение, даже не удостоверившись, есть ли у них рак. А ведь это очень серьезные процедуры, убивающие иммунитет! В реальности врачи так не поступают.

4. В одной из серий делают МРТ беременной. Будущим мамам это исследование очень нежелательно, в первых триместрах противопоказано — может быть выкидыш или преждевременные роды.

5. Многие диагнозы Хаус ставит в самый последний момент по каким-то малозначительным симптомам, тогда как многочисленные обследования (оперативности которых могут только позавидовать российские пациенты) должны были выявить болячку куда раньше.

С 1 февраля на телеканале «Домашний» стартовал 4-й сезон «Доктора Хауса».

Идет по будням, начало в 22.00

Схема официальной истории болезни:
личные данные — жалобы при обращении — анамнез — данные осмотра — результаты исследований — назначения — течение заболевания и лечение — эпикриз.

Такую историю написать мы не сможем.
Нам мешают:
— фрагментарность сценария: ключевые с медицинской точки зрения данные опущены, т.к. утомили бы зрителя и отвлекли от развития сюжета;
— специфика съёмок: для показа операции важен не правильный хирургический доступ, а насколько эффектно выстроена мизансцена;
— трудности перевода: например, на экране субтитр «His MRI showed that the leg pain wasn’t caused by the self-injection, wasn’t caused by an infection», а русский голос за кадром вводит нас в заблуждение “Его томография показала, что боль в ноге не была вызвана самоинъекцией – она была вызвана инфекцией”.

Но главное препятствие – субъективность Хауса. Все лгут. И он – не исключение.

* * *

Хаус, виртуозный трепач, влёгкую отбарабанил бы два учебных часа на заданную тему взамен постылого поликлинического приёма.
Но рядовая лекция стала захватывающим дух, сносящим крышу психоделическим шоу, потому что по пути на кафедру Грег увидел Стейси.

Эта нежданная встреча через 5 лет после разрыва – шедевр Хью Лори. Гиперподвижное лицо застывает, солирует взгляд. Soulful eyes.

Внешне хладнокровный, Хаус ошеломлён нахлынувшими эмоциями — настолько, что отказывается встретиться с бывшей возлюбленной и её мужем.
Ему требуется какое-то время, чтобы успокоиться и начать лекцию.

Он сочиняет три диагностические задачки, на ходу добавляя и убирая персонажей, симптомы и обстоятельства. Достаётся всем: он стебётся над коллегами, придумывая для них нелепые приключения вроде поиска змей в бескрайних полях, оскорбляет студентов, издевается над педагогическими принципами и несовершенством медицины.

И сводит счёты. Со Стейси. И с самим собой.

Последняя из трёх историй, которую поведал студентам доктор Хаус – это история его собственной трагической врачебной ошибки.

Итак.

В приёмный покой клиники Принстон-Плейнсборо залетела прелестная бабочка, Кармен Электра. Боль в стройной нижней конечности возникла во время игры в гольф. Варикоз на фоне беременности и автокатострофа исключаются, самый вероятный источник боли – повреждение опорно-двигательного аппарата из-за чрезмерной физической нагрузки. С этого предварительного диагноза начинается история болезни.

Красота пациентки отвлекает от клинического мышления, и бабочке пришлось внезапно окуклиться в заурядного мужчину средних лет. Он орёт от боли. Обстановка накаляется. Врачи топчутся на месте, запутавшись в диагнозах. Пока они дискутируют, мужик хватает шприц и всаживает себе через штанину в бедро 50 мг димерола (наркотический анальгетик). Поступок вполне хаусовский. Боль уходит, уходит и мужик.

Но он возвращается: стало хуже. Врачи почти уверены: симулирующий наркоман. С затаённым мстительным злорадством берут мочу катетером (крайне неприятная манипуляция). Мужик терпит, стиснув зубы – значит, болен взаправду. Ухудшение состояния расценивают как проявление присоединившейся инфекции. (А вот не надо было, батенька, казённый шприц сквозь антисанитарные штаны втыкать!) Назначают антибиотики и постельный режим.

Как положено в сказках, герой мучается три дня и три ночи.
На четвёртые сутки, сопоставив изменение цвета мочи и высокий уровень креатинкиназы в анализе крови, пациент делает логический вывод: его почки повреждены миоглобином, который попадает в кровь из распадающейся мышцы.

И – опа! – из куколки мужика выползает личинка. Это, наконец, Хаус.

Ему уже совсем худо. МРТ выявляет тромбированную аневризму артерии нижней конечности. Что это значит?

В крупной артерии, питающей мышцы бедра, обнаружено патологическое расширение, выпячивание стенки, этакий сосудистый мешочек.

Скорее всего, врождённая особенность строения артерии. Обладатели аневризмы носят в себе бомбу с часовым механизмом. Когда рванёт – предсказать невозможно.
Кровь в сосудистом мешочке замедляет течение, сгущается, на неровных стенках застревают и осаждаются тромбоциты. Если сгусток крови заполнит аневризму целиком и закроет просвет артерии, произойдёт закупорка – тромбоз.

Без крови нет жизни, нет кислорода, нет клеточного дыхания.
Если мышце перекрыть кислород – она быстро умирает.
Гибель обескровленной мышцы называется “ишемический инфаркт”.
В запущенных случаях
ампутация неизбежна.

Но Хаус категорически против ампутации:
«Я люблю свою ногу. Она со мной сколько я себя помню. Я не позволю её отнять!»

* * *

Итак, точный диагноз – с опозданием на 4 дня – установлен.
Ишемический инфаркт мышцы правого бедра.

Счёт идёт уже не на сутки, а на часы и минуты.

Самый простой и надёжный выход – ампутация конечности. Отсечь мёртвое, дабы спасти живое.

Пациент Хаус возражает. Он требует щадящей операции шунтирования, восстановления кровотока в обход поражённого участка. Это сохранит ногу. Но.

Останется мышца, которая разлагается и источает, образно выражаясь, «трупный яд» — токсины, метаболиты и сгустки. Четверо суток они накапливались в аневризме. Как только хирурги вынут “пробку” — они хлынут в кровяное русло.
Продукты распада тканей наводнят организм, отравляя и повреждая всё на своём пути. Под угрозой деятельность почек, печени, мозга, сердца. Мелкие кусочки тромба могут закупорить лёгочную артерию, вероятность смертельного исхода при таком осложнении – 50%.

Хаус упорствует, и врачи вынуждены согласиться.
Перед операцией он пишет маркером на ноге: «не эту ногу». Стейси не была бы юристом, если б не написала на другой: «и не эту тоже» (что не запрещено, то разрешено, а бережёного бог бережёт).

Мы видим, как в опер. зале хирург вводит в артерию зонд – тоненькую гибкую «проволочку» с захватом на конце.
Тромбэктомия:

Тромб извлечён, кровоток восстановлен.

Теперь главное – выжить.

Ночь в реанимации. Действие наркоза закончилось, Хаус мечется от невыносимой боли.
Стейси, не смыкая глаз, ухаживает за ним.

Время идёт, но больному не становится лучше. Патологические процессы развиваются в сердце. Оно бешено колотится и … срывается.
Перед провалом в небытиё Хаус успевает заметить тревожные изменения ЭКГ и позвать медсестру.

Его сердце остановилось.

«Фактически более 1 минуты пациент был мёртв».

Глазами души Хауса мы видим, что истории №1 и №2 имеют, в общем-то, счастливый конец. Девушка, которая, казалось, была обречена, снова играет в волейбол, а фермер на протезе гуляет с любимой собачкой. Смотри, Грег, и без ноги можно быть счастливым!…

Свой трансперсональный полёт Хаус расценивает как иллюзию, биохимическую реакцию угасающего мозга. «Эта гипотеза меня устраивает, потому что сей опыт практически не влияет на мою жизнь».

Хауса откачали.

Всем уже ясно, что его решение ведёт в тупик.
Почему он так страшно рискует? Объяснений нет. Можно только догадываться.

Конфликтный пациент Хаус – на контроле у главврача Кадди.
Хирурги настаивают на незамедлительной ампутации.
Кадди готова одобрить компромиссное решение (между шунтированием и ампутацией):
удалить источник токсинов – загнивающую мёртвую мышцу.
Сохранить ногу и, возможно, жизнь.
«Хаус не приемлет компромиссов», — с горечью возражает Стейси.

Каков был бы исход такой операции?
Судя по локализации, произошёл тромбоз в бассейне правой боковой артерии, огибающей бедренную кость.
Нарушено кровоснабжение четырёхглавой мышцы бедра.
Это самый крупный и сильный скелетный мускул. Он обеспечивает сгибание бедра в тазобедренном суставе и разгибание голени в коленном суставе. Вероятно, затронута и мышца-напрягатель широкой фасции, она участвует в cгибании и отведении бедра. Оба сустава останутся подвижными, и можно будет ходить, опираясь на трость, а при необходимости, скажем, перекинуть ногу через седло мотоцикла – помочь себе руками.

Мелкая неприятность по сравнению с вечным покоем.

Однако, вопреки логике, Хаус неумолим.
«Я справлюсь с этим».

Если бы шунтирование помогло, ему уже стало бы легче. Но боль нарастает, состояние стремительно ухудшается.
«Эта боль убьёт тебя» — «Я знаю».

Почти в каждой серии мы наблюдаем, как Хаус игнорирует мнение пациентов и ломает их через колено, добиваясь своего. Выбор Хауса всегда базируется не на общественной морали, профессиональной этике или нравственных принципах конкретного человека, а исключительно на медико-биологической целесообразности. Мой больной должен жить. И точка.
Ему плевать на мнение окружающих (в том числе и больного), он врёт или скрывает правду, шантажирует и маневрирует, нарушает всё и вся, потому что непоколебимо уверен в своей правоте.
Ну вот и аукнулось.

В Принстон-Плейнсборо не нашлось хирурга, равного Хаусу по силе характера.
Равной оказалась его женщина, Стейси.

Она нашла выход из безвыходной ситуации.

* * *

Боль безостановочно терзает Хауса, терпеть её – свыше сил человеческих.
Чтоб получить передышку, он просит погрузить его в лекарственную кому.

Единственный шанс для Стейси прекратить изматывающую борьбу и поставить точку.
Она уже поняла: Хаус скорее умрёт, чем подпишет «добровольное информированное согласие» на операцию. Но пока он будет без сознания, право подписи перейдёт к его поверенному по медицинским вопросам — к ней.
(Если их брак был неофициальным – значит, они предусмотрительно позаботились о юридическом подтверждении её полномочий, когда и по чьей инициативе – неизвестно.)

Это решение далось ей нелегко. Она сознаёт, что нарушает волю Хауса и он этого никогда не забудет. Она подавлена, и Кадди её утешает: «Вы спасаете ему жизнь».

Они заключают договор (заговор?) за спиной больного.

«Мы с тобой ещё в гольф сыграем [доиграем?]» — пытается ободрить любимую Хаус, пока Кадди делает ему инъекцию нейролептика.

Перед тем, как закрыть глаза, он говорит Стейси:
— I love you.
— I love you, too, — отвечает она, — I’m sorry.

Как это перевести?
«Прости меня» — так говорят перед вечной разлукой.
«Мне жаль…» — так извиняются.

— Да не за что тебе просить прощенья. / Ни о чём не жалей.

* * *Эпикриз

Операция прошла успешно. Реконвалесцент сохранил ограниченную трудоспособность. Хронический болевой синдром, по поводу которого он принимает опиаты перорально – неясного генеза. То ли неврологический, то ли невротический.

На этом история №3 обрывается.
HOUSE M.D. мчится дальше, оставляя чувствительного зрителя с разбитым сердцем, а внимательного – с кучей вопросов.

Попробуем разгрести эту кучу и обозначить некоторые тёмные места и белые пятна в истории болезни Грегори Хауса.